ГРЕЦИЯ

Чтобы ехать  в Грецию, надо вначале просмотреть фильм «Средиземное море». Конечно, фильмов о Греции немало, а исторических и вовсе не сосчитать, но ее дух, красота, простота отношений, удивительное сочетание наивности с лукавством, особенная чувственность, пропитанная солнцем, морем и негой, — все это в одной талантливой кинематографической работе. Те, кто отправляется в страну получить запредельных впечатлений, пожалуй, разочаруются  и усомнятся в известном слогане: «в Греции все есть», не найдя там и половины желаемого. Однако, побывав там подольше и посмотрев побольше, обнаружат, что присказка права — там действительно «все есть»! Тысячи островов, окруженных лазурными просторами; белеющие высоко над морем  дома, меж которых бродят понурые  ослики; монастыри, зависающие на отвесных скалах;  города с поражающими воображение  остатками древних застроек; современные жилища богачей с  частными причалами, в которых томятся роскошные яхты; танкеры в порту и красивейшие  русские  проститутки  там же…  Всего не перечислить.

История Греции — одна из самых старых: цивилизация здесь возникла сорок веков назад, и памятники относятся к любому из этих веков. Их плотность довольно велика, и не знаешь, какой пласт рассматривать, поэтому в голове возникает «культурно-историческая  каша». Лучше начинать с Микен, где дворцовый комплекс является самым древним в Европе.
Микены возникли в 21 веке до нашей эры, в так называемом «бронзовом» веке. В период расцвета Микен образовалось множество королевств с достаточно  высокой культурой. Ювелирные, бытовые,  погребальные изделия исполнены на очень высоком уровне — золотые предметы, найденные в царских захоронениях, столь искусны, а знаменитая золотая маска так впечатляюща, что невольно появляется печаль: куда и почему исчезла  цивилизация, просуществовавшая  лишь восемь веков и неожиданно исчезнувшая с лица земли?  Впоследствии  она была воспета Гомером в «Илиаде» и «Одиссее», но воспринималась лишь как легенда, красивый миф о героях древнего эпоса. Все изменилось после находки Генриха Шлимана в 1876 году: были обнаружены неоспоримые свидетельства существования древней исчезнувшей цивилизации. То, что вначале казалось выдумкой слепого поэта, впоследствии  подтвердилось раскопками древней Трои.
Другим городом, обязательным для посещения, является Напфлион — первая столица современной Греции. Это город трех крепостей, построенных венецианцами. Девятьсот ступеней, ведущие в форт Паламидхи, являются суровым испытанием для туристов, так как жара в июле стоит нестерпимая. Спасает одно: путешествие это совершалось уже  на Пелопоннесе, поэтому, как награда за терпение, и изысканный ужин на корабле, и  народные греческие танцы  впридачу. Поездки в Микены и Напфлион, включенные в дополнительную экскурсионную программу, стройно уложились в копилку памяти, а  дальше полученные впечатления пришлось разделять, так как,  посещая во время путешествия  Афины, Дельфы, Метеоры и Салоники, погружаешься в разные эпохи, а, проживая на полуострове Пелопоннес, будто  попадаешь в отдельное государство.
Афины

Вероятно, этот древнейший город надо было изучать не меньше недели — как Рим, но пришлось ехать из райского Пелопоннеса на материк и пробыть там один световой день. Что можно увидеть за это время? В общем-то, немало, если хорошо подготовиться. Поездка в Афины включала поездку на мыс Сунион — самую южную точку Аттики. Дорога шла по самому побережью, петляя по невысоким склонам и открывая вид на фешенебельные пляжи. Там, внизу плескалось море с сотнями белоснежных яхт.

(Когда речь идет о богачах, то после перечисления содержания автопарка и недвижимости, расположенной на разных концах планеты,  переходят на яхты. Вероятно, для получения максимального удовольствия, должно присутствовать понимание стоимости окружающего, если этого нет, то любая яхта превращается в обычный, или не совсем обычный, морской транспорт, предназначение которого доставить по однообразным морским просторам в  пункт назначения. Конечно, если по сценарию положено дорогущее шампанское с клубникой вприкуску, то получается  интереснее, но и здесь надо понимать ситуацию, чтобы ею по-настоящему наслаждаться. К своему стыду я в этом не разбираюсь и искренне считаю, что дачная клубника, которую мы ели с маленьким сыном, сидя на крыльце  напротив заходящего багряного солнца, ничуть не хуже. А может, даже и лучше).
На мысе Сунион, на высоте шестидесяти метров, смотрели в небо стройные колонны храма Посейдона, которому более 24 веков. Гид бодро пересказывал заученный текст и привычно показывал на одну из колонн с высеченным именем лорда Барона. Выходило, что он здесь был ровно двести лет назад — в 1810 году. Разглядывая на фоне слепящего солнца остатки храма, я еще не знала, как часто мне придется задирать голову на древней греческой земле.

Мыс Сунион. Храм Посейдона

Дорога на мыс Сунион

Впрочем, такая возможность представилась уже в Афинах, когда пришлось подниматься на холм, где раскинулся знаменитый Акрополь, с огромной толпой туристов. Несомненно, жара, скученность, ожидание несколько утомляли, но увиденное было настолько грандиозным, монументальность задуманного древними зодчими так потрясала, что впечатление было полным и безоговорочным. В памяти закрепились обрывки экскурсионного текста: «Перикл…, Священная дорога…, Парфенон…, храм Афины Ники…, дорический, ионический, коринфский стили…, кариатиды…, театр Диониса…, Агора…, Ареопаг…». Удивило расположение Парфенона — над городом, почти в небесах. Поразили геометрические пропорции древних сооружений, когда математическая точность соседствовала с мировоззрением. Вспомнились великие греческие философы: Аристотель, Демокрит, Диоген, Эпикур, Платон, Сократ. Стоя на вершине холма и лицезрея раскинувшийся внизу древний город, понимаешь, что находишься на вершине истории, откуда отчетливо видны все сорок веков греческой цивилизации.

Акрополь. Театр Диониса

Кариатиды Эрехтейона

Охрана Парламента

Парфенон

Оставшееся время было разделено между просмотром знаменитого стадиона, восстановленного к первым Олимпийским играм 1896 года и полностью повторяющего древний стадион 4-го века до нашей эры, и другого, более современного стадиона. Еще был просмотр афинского парламента Вули, названного так в честь античного консула, а также фотографирование рядом с солдатом в белоснежных килтах. При смене караула эвзоны президентской гвардии вскидывали ноги в обтягивающих гамашах с черными помпонами на конце ступни. Мило и немножечко смешно.

Несколько часов ушло на прогулку по центру Афин. Что может быть лучше праздношатания по пешеходной улице с ее барами, магазинами, отелями и бутиками! Купив местных фруктов и горячих, обсыпанных сахарной пудрой, сдобных колец, мы беззаботно болтали со счастливыми лицами. Навстречу бодро спешил мужичок плотного телосложения и с характерными хохлацкими интонациями произнес: «О, гарны дивчины! Греческие шубки треба? Почти даром!». «Греческие шубки» тогда не понадобились — температура в Элладе поднялась под сорок градусов, и о мехах даже думать было жарко. А жаль. В России они оказались раза в три дороже.

Дельфы

Дельфы находятся в глубине Греции, в волшебном месте, тщательно выбранном древними для поклонения и предсказаний. Горные вершины, теплый ветер, пронзительно-синее небо в облаках, оливковые рощи на склонах, стройные кипарисы, каменное полукружье театра, храм Аполлона, к которому ведет Священная дорога, знаменитый «пуп земли», прохладные воды Кастальского ключа — вот, что встречало древнего пилигрима, вот, что ожидает современного путешественника. В отличие от скученного афинского Акрополя, переполненного туристами, в Дельфах просторно и одиноко. Здесь хочется задержаться подольше, подумать о сокровенном, оценить прошлое, заглянуть в будущее.

Неудивительно, что именно в этом месте вещал дельфийский оракул, именно к его бормотанию прислушивались жрецы. Правда, в наши дни возникла гипотеза о действии подземных газов, выходящих из разлома и оказывающих гипнотическое действие. Что же, все возможно, но газов этих так никто и не обнаружил, а легенды о Пифии-пророчице дошли до наших времен. (На фоне сегодняшних  предсказательниц феномен «ясновидения» не кажется уж столь мифологичным, хотя с точки зрения психиатрических знаний это может быть обусловлено истерическими или эпилептическими трансовыми состояниями, полученными после психотравмы, либо после реальной травмы мозга — удара молнии, например, как у знаменитой Ванги. В этих случаях нейропсихология переходит в нейрофизиологию, а может, и нейропсихопатологию).

Храм Аполлона на макете

Храм Аполлона

Археологический музей превзошел все ожидания. Он был богат сокровищами, но одновременно уютен и понятен. Здесь скопились скульптуры всех веков, больше всего поражала их эротика — скрытая и весьма откровенная, приглушенная и шокирующая, нарциссическая и агрессивная, порой с неприкрытым гомосексуальным налетом. Культ тела сквозил во всем, но это был культ мужского тела. Надо отметить, что туристки — особы женского пола — были непротив, подсознательно кучкуясь около великолепных изваяний древних эллинов. Несколько позже, узнав, что роскошные фигуры красавцев при их жизни принадлежали мужчинам с нетрадиционной сексуальной ориентацией, (а в древнем мире она была вполне «традиционной»), и весь этот античный греко-римский бодибилдинг имел единственную цель понравиться состоятельному любовнику, разочарованно отходили в сторону. Я же упорно продолжала рассматривать скульптуру юного Антиноя — возлюбленного одного императора — так он был хорош. Мальчик трагически погиб, утонув в бурных водах реки, и в память о нем был создан этот скульптурный шедевр.

Антиной

Культ тела

Клеобис и Битон

(Впервые с темой мужского гомосексуализма я столкнулась на заседании студенческого кружка по психиатрии — профессор пригласил немолодого мужчину, добровольно согласившегося на подобную демонстрацию. Был конец семидесятых, ни про какие сексуальные отклонения никто не рассказывал и уж тем более их не афишировал. Случай оказался уникальным, так как пациент отсидел срок за свой «порок», но внешне выглядел на удивление интеллигентно. Я ничего не понимала: мужеложство — это преступление или следствие болезни? А если это болезнь, то почему «больной» не лежит в больнице, не получает лекарств, или хотя бы не проходит курс психотерапии?! Когда он заговорил, что в древней Греции его «заболевание» было нормой поведения, то моему возмущению и вовсе не было предела. Да как он смеет, этот уголовник!
Вскоре появились «первые ласточки» клинической сексопатологии — двухтомник Василевского, книги Свядоща, Либиха, Здравомыслова; в казанском ГИДУВе открылся четырехмесячный обучающий цикл, который блестяще проводил доцент Драновский. А потом была пересмотрена отечественная классификация психических болезней, в которой гомосексуализм признан вариантом нормы. И все-таки тогда казалось непонятным, почему по-детски «невинные» фетишизм, вуайеризм, трансвестизм являются очевидной «патологией», имеют соответствующие шифры в «Международной классификации болезней десятого пересмотра», а гомосексуализм признан нормативным половым поведением, ведь «норма» — это то, к чему надо стремиться и на что необходимо равняться? За двадцать лет мое восприятие гомосексуальной тематики заметно смягчилось, особенно после просмотра фильмов о судьбе любимых мной писателей-поэтов Оскара Уайльда и Уолта Уитмена, гениальных служителей Терпсихоры Нежинского, Дягилева, Нуриева и других незаурядных людей, чей невольный «порок» их поднял, а затем искалечил им жизнь. Талантливая лента «Харви Милк» с участием Шона Пена в роли первого «гея-бунтаря», казалось, окончательно поставила все на свое место. Но человеку свойственно искать и сомневаться, особенно, если он в своем пионерском детстве вскрывал лягушек, чтобы посмотреть анатомические внутренности.
Дело в том, что только часть случаев гомосексуализма являются его «ядерными», врожденными формами, проявляющимися еще в раннем детстве: на посмертном вскрытии этих лиц оказалось, что объем среднего мозга у них меньше, чем у обычных людей, а это указывает на определенную заинтересованность органических структур. Большая часть случаев изменения половой ориентации с переходом на т.н. «нетрадиционную» происходит в подростковом возрасте или даже позже. Условия перехода могут быть насильственными — в закрытых детских домах, интернатах, пенитенциарных учреждениях, но могут быть внешне добровольными — как дань «моде», или как «пропускной билет» в определенные сферы. Эти случаи вызывают особую озабоченность, так как здесь уже речь идет о возможной дискриминации гетеросексуалов.
Амбивалентное отношение к этой теме я выразила в своей книге. В одних рассказах — «Черный принц», «Белая королева», которые можно прочитать на моем сайте в рубрике «Изданные рассказы», — отношение не только терпимое, но и теплое, ведь такие кумиры моей юности как Фредди Меркьюри, Элтон Джон, Джорж Майкл, оказались геями. Но в рассказах «Гей-славяне» и «Оттенки будущего», который приводится ниже, кроется озабоченность и предостережение).

БИБЛИОТЕКА ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОГО РАССКАЗА

Из сборника «ОТКРЫВАЯ МАТРЕШКУ»

( часть III, «Ревность»)

 ОТТЕНКИ  БУДУЩЕГО  

 (Рассказ третий)

Они бежали сквозь редкие кусты придорожных посадок, огибая измученные урбанизацией чахлые деревья, то и дело натыкаясь на яркие упаковки из-под лекарств.

«Пикник на обочине», — буркнул парень, — «хорошо, что шприцов нет, иначе пересекали бы минное поле из зараженных игл».
Он вспомнил рассказ бабушки о  молодости — тогда тоже пачкали и гадили, особенно загородом, но мусор был другой — бутылки, пластиковые «баллоны», использованные презервативы. «Пора секс-безумств», «время неконтролируемых поступков», «кровавая эра наркотиков» — так броско обозвали газетчики-борзописцы начало века. «Быстро же все изменилось!» — удивился он, — «Одно — два поколения и такой скачок! Вот только куда?» Впереди послышался стон — его спутница потирала ушибленную ногу.
— Больше не могу, — прошептала она, просительно глядя на него снизу, — отдохнем немного.
       Он с нежностью погладил ее по голове, привычно взъерошив короткие волосы. Эта прическа совершенно не шла к ее полноватой фигуре, но так стригли всех девушек из альфа-корпуса. У его подруги были огромные глаза с белесыми ресницами, слегка конопатая кожа, пухлые, чуть вывороченные губы, крошечные уши. Она сильно сутулилась, стесняясь своей раздавшейся груди — объекта насмешек всех обитателей их приюта. Всех, но не его. Когда он себя спрашивал, что же больше всего ему в ней нравилось, то ответ был прост — несоответствие. Да, несоразмерность, несоизмеримость ее наивного выражения лица и богатства форм, по-детски простодушной улыбки и вызывающе откровенного тела, которое вылезало из всех разрезов строгого форменного платья.
      Он нагнулся над лодыжкой девушки и туго обвязал своим  бирюзовым шарфом.
— Не жмет? Сможешь идти?
— Хорошо, но тебе придется стать моим костылем.
— Откуда откопала это слово? Начитанная! Люблю тебя за это.
Он порывисто поцеловал ее в раскрытые губы и потащил вперед.
— В старых фильмах беглецы прятались в городских коллекторах, туда даже мультяшных черепах поселили. Превратиться бы в них, нырнуть под землю, отсидеться в сточных водах.
— Фантазер! — Ее тихая улыбка предназначалась ему, только ему и никому больше. Так они договорились в детстве. Поддерживать уговор было нетрудно, ведь они никого кроме друг друга не любили.
— Ты знаешь куда идешь? — задыхаясь, спросила девушка.
— Знаю! Надо добраться до толпы и слиться с ней — на открытой местности  нас сразу поймают!
— А где толпа, где люди? Я ни разу не выходила за территорию лагеря.
— Не бойся! Это мой третий побег, первые два были подготовительными.
       Прижав ее к себе, он вдохнул запах девичьего пота и заботливо протер выступившую влагу на ее лбу. Там, где они росли, запрещалось душиться, использовать дезодоранты, спреи и косметику. Еще в детстве им рассказали леденящую кровь историю об озоновой дыре и показали фильм о будущей экохимической катастрофе. Как сейчас он видит гигантский баллон спрея, из которого с шипением вырывается в небо струя, пробивающая в нем брешь, а оттуда, на весь экран, выливается ослепительный огнедышащий поток света.
— Я трижды убегал ночью и возвращался под утро незамеченным.
— Как же ты проходил через контролера?
— Подкупал.
— А мне ничего не рассказал.
— Боялся, что проболтаешься. Все-таки девчонка.
       Они замерли на мгновение, обняв друг друга.
— Еще долго бежать?
— Километров десять. Надо добраться до городского плацдарма, где проводятся митинги и военные парады.
— Я не выдержу, у меня больше нет сил.
По осипшему голосу он понял, что это правда. Она редко жаловалась, была на удивление терпелива — еще одно свойство, которое ему нравилось. Ее подруги из лагеря казались все одинаковыми: худощавые, спортивные, физически сильные; и по характеру тоже: холодные, насмешливые, жесткие и внутренне черствые. Впрочем, подругами они никогда не были.
— Я не выдержу, — повторила девушка.
— Ладно, — решительно ответил ее попутчик, — не хотел, но придется.
               Он вытащил из потайного кармана пузырек с таблетками и протянул одну из них.
—  Что это?
—  Психостимуляторы. Гадость, конечно, но у нас нет выбора.
—  Откуда они у тебя?
—  Накопил. Мне их давал лагерный психиатр, а я их прятал.
—  Психиатр прописал тебе наркотики?
— Мне и еще пятерым. У них тоже нашли какой-то «синдром дефицита внимания». Я не стал глотать таблетки, вначале решил посмотреть, что из этого выйдет.
— И что же?
— Подсели, без этих пилюль они свое внимание собрать уже точно не могли. Кстати, у тебя нет аллергии?
— Вроде бы нет. А что?
Она доверчиво взглянула на него и согласно кивнула головой. Через минуту они мчались к намеченной цели.
— Я никогда не была в городе, так хочется посмотреть, как живут другие люди. — В ее голосе послышались умоляющие нотки.
— Нет,- твердо ответил он, — туда нельзя, мы попадемся сразу же, ничего не успев понять в их жизни. А в толпе растворимся, тем более на этих митингах бесплатно кормят.
Уже через час они услышали неясный шум, отдаленные звуки музыки, невнятный голос оратора. Вскоре перед ними предстал плацдарм, заполненный людьми. Они держали в руках красные знамена и небесно-синие флаги, многие были  по-нехорошему возбуждены.
— Нажрались, — прошептал парень своей попутчице, — вот уж правда, природа не терпит пустоты — отказались от спиртного, зато…
Конец фразы поглотил рев митингующих — на трибуне появился популярный певец.
— А сейчас я хочу спеть вам старую песню, которая стала нашим гимном! «I want to ride on bicycle…»
Толпа подхватила припев, скандируя: «I want to ride my bike…»
Когда музыка закончилась, на сцену выскочила блондинка с толстой искусственной косой. Размахивая алым флагом, она  крикнула:
— Мы, современные женщины, можем, наконец, открыто поднять алые знамена. Мы строим новое общество без удушающих предрассудков. Так же, как сто лет назад, мы провозглашаем свободу. Долой унижение, долой подчинение! Новая женщина сама делает свой выбор!
Вслед за ней поднялся невысокий, лысоватый, с хорошо подстриженной окладистой бородкой оратор и мягким бархатным голосом произнес:
— Вероятно, я должен говорить от лица «новых мужчин», но я -старый мужчина. — В толпе послышались одобрительные смешки. — Настолько старый, что еще помню несвободу. Уже праздновали победу маккавеи, освободившись от двухтысячелетнего угнетения, была преодолена расовая дискриминация, разрешены все религии и политические партии, и только мы оставались в загоне! Свои стяги мы прятали глубоко в подполье, и лишь горстка смельчаков, да воздастся им за это, открыто заявляла о своих правах и предпочтениях…
— Сейчас я принесу тебе поесть, — парень кивнул на цветастый шатер.
— Приходи  побыстрее, — попросила девушка, — мне как-то не по себе. Не могу понять, что здесь происходит.
— Потерпи, малыш, вернусь, все объясню.
В шатре было неожиданно малолюдно. Около коробок с едой скучал конопатый продавец. Он лениво водил пальцем по сенсорному компьютеру размером с книгу, досадливо бормоча:
— Это старье годится только для музея.
— А где народ? — нарочито бодрым голосом спросил вошедший.
Продавец внимательно взглянул на него и медленно ответил:
— Так уж все набрались изрядно, вот и есть не хотят. Нет аппетита -нет покупателей. Ты что, нездешний?
— Да, издалека. А у вас таблетки  все что ли глотают?
— Почти все. Кто порошок, а кто и траву.
— Кроме тебя.
— Кроме меня и моих друзей. Не хотят меняться. Ты, я вижу, тоже не любитель?
— Угадал. Дай поесть, все равно пропадет.
Вошедший парень набрал несколько коробок.
— Не объешься? — ехидно спросила продавец.
— Мне на двоих, — послышался ответ.
— Готов поспорить, что это девчонка.
Гость замер и тихо спросил:
— Выдашь?
— Нет. Вот тебе адрес, можешь туда придти с подругой, но будь осторожен, город наводнен экстремистами. Они сейчас нажрались всякой дряни и ищут жертв. Фанатики обдолбанные!
— Учту. А много наших?
— Есть, но мы вынуждены скрываться. Наиболее активные встречаются в подпольных квартирах и нелегальных клубах. Туда и приходи.
— Обязательно.
Обратно он продвигался с трудом, так как народу прибавилось. Иногда приходилось перешагивать через чьи-то ноги, распростертые на траве тела. Вокруг валялись банки из-под энергетических и релаксирующих коктейлей, яркие таблеточные упаковки. Наконец, он добрался до своей подруги. Она неподвижно сидела на отдаленной зрительской трибуне, чутко вслушиваясь в окружающие звуки.
— Поешь, — заботливо сказал парень, — я нашел безопасное место для ночлега.Подождем,  пока стемнеет и пойдем.
На сцене вещал новый оратор, чей высокий дискант был слышен отовсюду:
— Столетие назад нас преследовали, сажали за убеждения в тюрьмы, а там издевались и унижали. Быть другим считалось преступлением, но к концу второго тысячелетия ситуация изменилась. Казалось, все происходит само собой, и лишь немногие посвященные знали, что это каждодневный упорный труд.
Как можно было изменить сознание людей? Через телевидение, Интернет, все доступные средства массовой информации! Теперь, в середине двадцать первого века, можно признаться — это были продуманные и хорошо срежиссированные  политтехнологии. Необходимо было менять все: одежду, вкусы, предпочтения и даже конфигурацию тела. Вместо брутальных мачо, грубоватых самцов-производителей мы создали моду на утонченных нежных мальчиков. Именно их мы сделали кумирами молодежи, именно на них шили роскошные наряды и именно они возглавляли шоу-бизнес, а потом и просто бизнес.
Мы вспомнили старую пословицу: «Платит тот, кто заказывает музыку» Деньги! Нужны были деньги и власть! Мы нашли и то и другое. Кто диктовал моду? Мы! Кто инвестировал смелые проекты по массовому искусственному оплодотворению? Мы и опять мы! Если дети закладываются в пробирках, то зачем совокупление между мужчиной и женщиной? Мы создали инкубатор из искусственных маток и подсаживали туда оплодотворенные яйцеклетки.
В начале века это были отдельные эксперименты, но когда весь мир охватил кризис, то движение из эволюционного стало революционным. Мы изменили ход развития истории, благодаря гигантскому скачку в сознании смогли выбиться из меньшинства в большинство. Сексуальные предпочтения менялись не только психологическим, но и химическим путем. Нам на помощь пришли специально созданные наркотики, способные сместить половую ориентацию. Мы сделали их доступными, легализовав производство. Квинтэс-сенцией генного моделирования стали пищевые продукты: допинг-коктейли и энергетические биодобавки. А когда людей подсадили на легко усвояемую пищу, они начали толстеть, теряя половые признаки и утрачивая свои гормоны. Грудь мужчины уже ничем не отличалась от груди женщины!
Тогда-то и пришла мысль о создании стиля «унисекс». Все население поголовно ходило в брюках и джинсах. Разве это не находка? Но кое-кто захотел блеска. Мы и это учли — так появились транссексуалы, разрисованные как петухи, да простят меня за устаревший термин. Вскоре целые индустрии, определявшие моду, вкусы и предпочтения, состояли из наших людей —  моделирование, дизайнерство, антиквариат, театр и балет, телевидение, весь шоу-бизнес! Теперь, видите ли, оппозиция просит слова. А нам его давали? Вы нас слушали, когда гноили в тюрьмах по особым статьям, не брали на работу, объявляли изгоями?!
Наконец, настал час нашего торжества. Долой родовые муки у женщин и клеймо импотенции у мужчин! Долой разбитые после разводов сердца! Долой страх одиночества! Долой неблагодарность выросших детей! Они теперь — общие. Вот оно — новое поколение пробирочных созданий!
Под нестройные крики, свист и аплодисменты на сцену вышла молодежь.
— Они нас узнают! — испуганно произнесла девушка, сдернув с шеи розовый шарф.
Между тем, оратор подошел к юношам и девушкам, держа в руках разноцветные полоски материи.
— Перед нами молодые пионеры, именно им мы доверим свое будущее. Сегодня мы совершим обряд посвящения. Какие оттенки у красного и синего?
— Розовое  и голубое! — раздался рев.
Толпа вновь запела свой гимн: » I want to ride on bicycle, I want to ride on bike…»
Под шум оваций ведущий повязал шарфы на шеи молодых людей.
— Теперь ты поняла? — спросил парень. — А я так надеялся, что за пределами лагеря  все по-другому!
— Бежать больше некуда, — убито произнесла его девушка.
— Мы должны найти выход, — ответил он, пробираясь к выходу.  
Метеоры

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Это космическое место: на цветущей Фессалийской долине возвышаются шестисотметровые каменные столбы; один из них напоминает палец, устремленный в небо. В Интернете написано, что на самом деле это редкое геологическое явление — результат разъедания каменистого дна древнего моря, существовавшего шестьдесят миллионов лет назад. Ландшафт выглядит абсолютно фантастическим, и уж совсем неправдоподным является то, что на высоте отвесных каменистых скал более десяти веков проживают люди — монахи местных монастырей.

Своим названием Метеоры — «парящие в воздухе» — обязаны монаху Афанасию, который в четырнадцатом веке  решил построить большой монастырский комплекс. Изгнанный из Афонского монастыря завоевателями, он, вероятно, решил, что чем выше скит, тем он недоступнее для врагов и внешней суеты, но ближе к богу, ради которого все это и возводилось. Пятнадцать сподвижников работали, не покладая рук, над строительством  Мегалы-Метеоры — монастыря Великие Метеоры — и создали удивительный памятник религиозной архитектуры. В течение последующих трех веков образовалось целое монастырское государство, насчитывающее двадцать четыре монастыря, но впоследствии, достигнув своего пика развития, оно начало приходить в упадок. Сейчас осталось лишь шесть действующих монастырей, да и то, один из них, Айю-Стефану, подвергся бомбардировке во время Второй мировой войны.

Преображенский собор

Монастырь Мегала-Метеора

Путь к монастырю Мегала-Метеора пролегает через долину и высокогорные скалы по петляющей серпантиновой дороге. У подножия одной из скал располагается целый автопарк — путешественники со всего мира приезжают посмотреть на чудо света, памятник ЮНЕСКО, который гордо возвышается между небом и землей. Когда-то туда можно было проникнуть лишь в веревочной люльке, спускаемой сверху, Иногда канаты перетирались, и люди падали в пропасть. Монахи спокойно крестились наверху — не судьба. Сейчас на шестисотметровую вершину туристы поднимаются по каменным ступеням, прорубленным в скале. О том, как жили монахи, можно посмотреть в местном музее: там и утварь, и простые орудия труда, «хозинвентарь». Другой музей демонстрирует национальную одежду прошлого века, военную амуницию — забавны юбки-килты и теплые белые гамаши.

Знаменитые фрески

Преображенский собор расписан фресками, им около пяти веков. И сам собор, и старинные фрески просто великолепны, а если учесть, что здесь хранятся рукописи девятого века, плащаница, древние кресты, то понимаешь, что монастырские ценности по сути бесценны. Монахов почти не видно: большинство ушли от суетности в другие, менее доступные монастыри, а те, что остались от епархии обслуживать туристов, скрылись в своих кельях. Да и жара на высокогорье довольно ощутима, особенно, полагаю, в черной монашеской одежде. Хотелось бы увидеть монастырь ночью, когда темный небосвод подсвечивается мириадами звезд, и приходят мысли о вечном.
Салоники

Путешествия — это тот пункт жизненной программы, который необходимо выполнить. Как трудно выучить какой-либо иностранный язык, не общаясь с коренным населением, так же сложно представить окружающий мир, далекие страны, не соприкоснувшись с ним воочию. Что я знала о Салониках десять лет назад? Стыдно признаться, но лишь то, что он является крупнейшим портом и что там убили русского авторитета с его любовницей — победительницей конкурса красоты. (Может, об этом не надо писать? Ладно, пустое).

Первое, с чего начинается экскурсия, это упоминание о царе Александре Македонском и его сводной сестре Фессалонике, чьим именем назван город. Она была женой царя Кассандра, который и обосновал этот город в 4 веке нашей эры. Интернет выдает это как «античный период». А дальше начинается калейдоскопическая смена культур, вероисповеданий, властей, национальностей, архитектуры и исторических ценностей. Одна эпоха следовала за другой, внутри каждой происходили изменения, причем, даже не по столетиям, а по годам. Подобная историческая суматоха связана с выгодным месторасположением Салоник — на пересечении торговых путей, в потенциальной «портовой зоне». Арабы, славяне, цыгане, болгары, латиняне — вот неполный перечень народов, приходивших в Салоники. Были и другие народы и народности, почти нам неизвестные — сарацины, зилоты, валлахи, норманны. Спасибо Википедии: это смешение уложилось в один период — Византийский, главными героями которого были Кирилл и Мефодий. Покровителю города Димитрию Солунскому отведено особое место, его мощи находятся в самой большой церкви Агиос — Димитриос, или Базелике Святого Димитрия. И вот что примечательно: знаменитая Триумфальная арка — символ города — была названа в честь императора Галерия, но именно он приказал казнить в 306 году несчастного великомученика.

Триумфальная арка Галерия

Барельефы

Триумфальной арке Галерия больше семнадцати веков, но до сих пор сохранены удивительные барельефы — «Битва», «Жертвоприношение», «Милосердие Галерия». Смотреть на это — одно удовольствие, и фотографии получаются неплохие.

Крипты

Византийский период представлен довольно широко — девятью церквями и базиликами. Особенно интересна базилика Св.Димитрия Солунского, она самая большая по величине из всех религиозно-культовых построек города. При возведении церкви были обнаружены мощи святомученика, которые впоследствии стали объектом поклонения. Якобы, они мироточили, и влага (миро) собиралась христианскими паломниками. Базилика удивительная, в ней три духовно-архитектурных слоя: сверху, под нефами, старинные фрески, посередине — роскошный иконостас и кафедра, а внизу — крипты. Подземные пещеры-углубления, именуемые криптами, хранят раки и кивории; в одном из них, мраморном кивории, находятся мощи Св.Димитрия Солунского.

Базилика Св. Димитрия

Салоники — второй по величине город после Константинополя. Понятно, что он был богат византийским зодчеством. Здесь впоследствии стали происходить удивительные события: практически все раннехристианские и византийские церкви были «перестроены» в мечети после захвата турками — на смену восьмисотлетней Византийской империи пришла Османская. В городе появились мусульманские кварталы, в одном из которых родился Ататюрк, которого так почитают в Турции. Можно задать вполне исторический вопрос: была бы современная Турция столь светской, лишенной ортодоксального мусульманского фундаментализма, если бы ее «отец-преобразователь» Ататюрк не провел свое детство в эллинской стране Греции?!

Фрески

В 14 веке был укреплен старый Акрополь, чьи стены возводились еще в 4 веке, и построены две башни, соединенные крепостными стенами: близнецово похожие Башня цепей и Белая башня. Последняя находится на побережье рядом с памятником Македонскому и является символом города. По вечерам она чудесно освещается.

Белая башня

История Салоников пыталась сделать поворот в 1921 году, но безуспешно: восстание греков было жестоко подавлено. Известно, что лорд Байрон участвовал в борьбе греков против поработителей, и хотя умер он не от ран, а от инфекции, мятежный англичанин до сих пор остается одним из самых почитаемых людей страны. И все же христианам удалось вернуть свои древние церкви и базилики. Это случилось в 1913 году, когда город был окончательно отвоеван. Несмотря на страшные пожары 1917 года, уничтожившие большинство городских построек, памятники старины странным образом сохранились, как будто они действительно находились под покровительством своего великомученика. И еще раз его имя вписалось в анналах истории: день освобождения города от фашистской оккупации удивительно совпал с днем памяти Святого Димитрия Солунского.

(Восемь церквей и базилик, а также Триумфальная арка Галерия в Салониках вошли в список памятников всемирного наследия ЮНЕСКО. У них имеются свои номера. Например, Панагия Халкеон числится как «объект №456». На каждом памятнике есть символ — значок ЮНЕСКО. Гуляя в своем родном городе Казани по древнему Кремлю, я частенько вижу этот ромбик. Просмотрела в Интернете краткие данные о казанском Кремле — красиво! Поразительно то, что в реальности он выглядит еще лучше. Все дело в месторасположении казанского Кремля — на взгорье, под лучами солнца, на берегу неглубокой реки Казанки. Вспоминается восклицание татарского писателя: «Виденьем сказочным встает Казань — столица Красной Татарии»!

Крепостные стены

Интересно, а какой номер у казанского Кремля в списках ЮНЕСКО?)