blackside

Значение сленга у наркологических больных.
Опубликовано в журнале «Вопросы наркологии»

Алкоголизм и наркомании (токсикомании) относятся к так наз. «социальным болезням» — заболеваниям, имеющим широкую социально-психологическую базу формирования и развития. Врач-нарколог в своей работе нередко сталкивается с проблемами, далекими
от медицины; поэтому, наряду со специальными (биологическими, психофизиологическими, клиническими) знаниями — как в сфере наркологии и психиатрии, так и в области фармакологии, психотерапии, фармакотерапии, а также знаниями, почерпнутыми из смежных отраслей (неврология, психология и др.), ему необходима осведомленность в социальных, юридических и даже филологических вопросах.
В последнем случае речь идет о так наз. сленге — особом жаргоне, на котором изъясняются многие пациенты наркологической службы (1-5). Современная филология рассматривает различные жаргоны как «социальные диалекты» («социолекты» — термин М.М.Бахтина), возникающие в процессе исторического развития общества, его социальной дифференциации, которая, в свою очередь, сопровождается социальной (функциональной, профессиональной, групповой) дифференциацией речи и языка. Эти феномены в теоретическом и практическом аспектах исследует частная область языкознания — социальная лингвистика, или социолингвистика (6-8).
При этом лингвистами указывается, что существует ряд факторов, обуславливающих создание новых речевых и языковых (лексических) единиц и их взаимодействие между собой в рамках того или иного жаргона. К таким факторам относятся: деноминативный фактор — необходимость назвать, точно обозначить или охарактеризовать новый объект (или новое действие); стилистический фактор — потребность в экспрессивно окрашенной, образной и одновременно — «экономичной», сжатой, «оперативной» речи; наконец, ритуально- или защитно-функциональный фактор, когда некая микрогруппа (или совокупность таких социальных образований разного «масштаба», развивающаяся более или менее автономная социальная инфраструктура) создает свой «язык», исходя из стремления выделиться, обособиться, придать своей речи магическое, сакральное значение (в том числе — в рамках особых ритуальных действий, групповых процедур) или сделать ее «закрытой», непонятной для «непосвященных» обывателей или представителей официальных, прежде всего правоохранительных структур.
Для наркологов знание сленга потребителей различных ПАВ — психоактивных веществ (как в целом, так и отдельных его разновидностей, типичных для клиники алкоголизма или для клиники тех или иных наркотоксикоманий), достаточно полная информированность о нем необходимы прежде всего, в плане обеспечения квалифицированной работы — полноценного контакта с больными, более точной диагностики их состояния, успешного медикаментозного и психотерапевтического лечения, обоснованного прогнозирования течения заболевания. Изучение особенностей специфики речи больных, раскрытие ее отдельных социальных и лингвистических функций (ролей, параметров), несомненно, очень важно для составления максимально полного «социально-психологического портрета» конкретных пациентов, определения степени их алкогольной (наркотической) «захваченное», вовлеченности в системное потребление ПАВ, получения аналитической оценки клинических и средовых аспектов заболевания, в том числе — в их взаимодействии. «Чтобы понять другой народ, надо уметь говорить на его языке» — это относится и к пациентам наркологических учреждений, так как именно здесь индивидуально-личностная форма общения, самовыражения, поведения трансформируется в микросоциальную (коллективно-групповую) форму в рамках алкогольной (или наркоманической) общности.
Применение сленга наркологическими больными, лицами, злоупотребляющими алкоголем или наркотиками, по нашим наблюдениям, имеет различное социально-психологическое, культурологическое, лингвистическое (лексическое, семантическое, стилистическое, коммуникативное), клиническое значение. Нами выделены несколько особых функций «языка» потребителей различных психоактивных веществ, которые мы предлагаем условно назвать следующим образом:
1) стратифицирующая (социально-отграничивающая, социально-знаковая);
2) псевдоэстетическая (социально-психологическая — защитно-компенсаторная); 3) символическая (деноминативно-знаковая);
4) утилитарная (деноминативно-экспрессивная, стилистическая).
Конечно, такая классификация ролей «наркологического» сленга является предварительной, она требует уточнения и дополнения.

Стратифицирующее значение.
Это значение имеют как жаргон «алкоголиков, так и сленг потребителей наркотиков. Так, широкое употребление специфического жаргона больными алкоголизмом, бытовыми пьяницами, прежде всего, свидетельствует об их принадлежности к определенной «нижней» страте общества — социальной и культурной прослойке, группе. Жаргонная речь, реализуя свою стратифицирующую функцию, ясно указывает на невысокий социальный, культурный, интеллектуальный уровень пользующихся ею: она наблюдается улиц низкоквалифицированных профессий, свойственна недостаточно развитым, более или менее примитивным, «аморфным», «аструктурным» (по Э.А.Бехтелю) личностям. Выявляются общая обедненность, скудность речи в плане ее лексической (словарной) развитости, синтаксиса, построения фраз, фразеологического запаса. При этом постоянно наблюдается включение в нее «нецензурных» слов и оборотов – для придания своим словам большей экспрессии, «убедительности». Ненормативная лексика используется также для заполнения речевых пробелов; одновременно выступает стереотипность и клишированность употребляемых слов, словесных оборотов, фраз («словесных формул»). Такая «низкая» речь сочетается с широким применением алкогольного сленга, отражающего основную и доминирующую потребность его адептов – в регулярной алкоголизации.
В то же время этот сленг исполняет другую важную социально-психологическую роль – знака принадлежности говорящего к «своим», т.е. к тем, для которых алкоголь составляет значимую личностную и коммуникативную ценность, существенно мотивирует поведение, определяет многие его формы. Преобладание в речи сленга говорит о социальном выборе, самоопределении индивидуума, его аутоидентификации в рамках «алкоголефильного» сообщества.
Алкогольная жаргонная терминология общепонятна, по-своему ярка, но лексически «плоска» и примитивна, относясь к просторечиям, вульгаризмам: «дерябнуть», «остограммиться», «поежиться», «хлопнуть», «дернуть», «принять», «вмазать», «раздавить по маленькой» (выпить); «насандалиться», «накиряться», «нагрузиться», «нализаться», «напузыриться», «наберляться» (напиться»); «беленькая, «родная» (о водке); «бормотуха», «краска», «уксус», «чернила» (о плохом вине).
Следует подчеркнуть, что закрепленное превалирование в речи алкогольного жаргона у лиц с исходно высоким образовательным и культурным уровнем указывает на определенное сужение их лексического репертуара и может свидетельствовать об процессе общей примитивизации личности, нарастании ее алкогольной деградации. О наличии этого процесса прямо говорит сочетание жаргона с феноменом коммуникативного «оживления», выступающего как личностная реакция на алкогольную тематику в разговоре, — в виде различных признаков эмоционального подъема, удовольствия, радости, подчас приближающейся по интенсивности к эйфории, сопряженных с рядом вегетативных знаков — покраснением лица, усилением блеска глаз, а также с совокупностью мимико-жестикуляционных проявлений — непроизвольной улыбкой, характерной живостью и выразительностью мимики (как лицевой, так пантомимики), общей двигательной активацией вплоть до суетливости, неусидчивости, потирания ладоней при описании прежних случаев алкоголизации или предвкушения ее и т.п.
Стратифицирующая социально-знаковая роль «наркологического» сленга нередко заключается в том, что его применение сигнализирует о принадлежности лиц, его употребляющих, к криминальной прослойке. В этих случаях алкогольная (наркоманическая) лексика является частью более общего уголовного, «блатного» жаргона («фени»), который свойственен прежде всего обитателям мест лишения свободы. Такое «алкогольно-воровское» арго употребляется не только в местах заключения, но и в закрытых и полузакрытых специальных учреждениях для лечения наркологических больных (раньше — в ЛТП, сейчас — в специализированных отделениях туберкулезных, наркологических, кожно-венерологических больниц).
Свою специфику в содержательном и функциональном плане имеет жаргон лиц, вовлеченных в потребление и оборот наркотиков и других психоактивных (одурманивающих) веществ. Антисоциальные корни наркомании, ее прочная взаимосвязь с негативными институтами социализации (тюрьма, «зона», более или менее структурированные подпольные наркогруппировки) привносят в наркоманический сленг общие с уголовным миром термины: «пахан» — главарь, «шестерка» — исполнитель, «шустрила» — добытчик наркотиков, «долг» — денежные сборы, «зверек» — наркоделец, «гонец» — перевозчик наркотиков — и т.п.
Псевдоэстетическое социально-психологическое значение.
Заключается в реализации наркотизирующимися с его помощью стремления придать своей речи «красочное» и одновременно непонятное для окружающих звучание, подчеркнуть свою принадлежность к особой группе («касте») и в то же время продемонстрировать некий «шик», наркоманический эстетизм. Однако псевдоэстетическая функция «наркоарго» — это, прежде всего, типичный вариант психологической зашиты личности, ведущей антисоциальный, контрнормативный образ жизни. Психология поведения наркоманов и наркодельцов, в рамках которой действуют такие защитно-компенсаторные механизмы, определяет форму их предъявления себя в ситуациях общения, в том числе и через жаргон, позволяющую им самоутверждаться и одновременно — самооправдываться (формирование псевдоадаптивной позитивной «Я-концепции»). Традиционные и постоянно появляющиеся все новые сленговые термины, часто не имеющие общих корней с общебытуюшими русскими словами, являются как бы вторым «тайным» и ярким языком наркоманов: коктейль «Джеф», марцефаль, раскумар, мурцовка, труханец, таска, винт, ширка, ханка, кокнар, план, ширево, торч, мулька, кислота, терьяк и т.п.
Хорошо известно, что многие пациенты отделений для больных наркоманией охотно делятся своими «знаниями» о процессе наркотизации с окружающими, применяя при этом многочисленные сленговые выражения: «тащиться», «ширяться», «приход», «кумар», «волокуша», «отходняк», «ловить кайф» и т.д. — и одновременно настойчиво подчеркивая положительные стороны приема наркотиков. В литературе неоднократно отмечалось активное стремление наркоманов вовлекать в свой круг как можно больше «новичков». На наш взгляд, здесь, кроме частной материально-прагматической мотивировки — обеспечения себе условий для добычи наркотиков путем вовлечения новых членов в наркогруппу, — имеет место и более общая, не всегда осознаваемая мотивация к экспансии, расширению «своих» рядов, созданию «сети» «соратников» и «сподвижников» (можно провести аналогию с явлением «спаивания» алкоголиками своих жен и детей). Такая наркоманическая («наркофильная») сеть выступает (в терминах теории копинг-поведения) как социальная (а по сути — антисоциальная) поддерживающая псевдоадаптивная сеть, играющая роль значимого (патологического) личностно-средового копинг-ресурса (10). В ней больной стремится получить поведенческую и эмоциональную поддержку, понимание, эмпатию, реализует потребность в аффилиации (стремление человека быть в обществе «принимающих его» других людей).
Наблюдение за наркологическими больными показывает, что при наличии «зрителей», даже далеких от проблем наркомании, в их речи значительно увеличивается количество сленговых терминов. В эти моменты для них характерно смакование деталей процесса наркотизации, привнесение в его описание элементов таинственности и даже «магичности» и мистицизма, более того — декларирование особой «философии наркотизма». В подавляющем числе случаев подобная демонстрация прямо коррелирует со специфическими для наркомании психопатическими изменениями личности больных.
Символическое деноминативно-знаковое значение.
Заключается в том, что для пациентов употребление жаргонных слов является символом получаемой эйфории, вербальным знаком, включенным в комплексное личностное (психофизиологическое) переживание состояния одурманивания. Это характерно как для больных алкоголизмом, так и для страдающих наркотоксикоманией. Таким образом, содержание сленга носит отчетливый клинико-психологический характер.
В «словаре» русскоязычного сленга, свойственного наркологическим контингентам больных, содержится целый ряд как обозначений (номинаций) процесса употребления (приема) алкоголя, так и жаргонных терминов, описывающих состояние наркотического опьянения (одурманивания) и его психофизиологических «составляющих». Сленговая вербализация ожидаемых специфических, «экстраординарных» ощущений, обычно возникающих после приема психомодулирующих, психомодифицирующих (термины М.Г. Цетлина и А.Г. Врублевского) средств, оживляет и обостряет влечение к ним (условно-рефлекторный «пусковой эффект» знакового сигнала). Вероятно, поэтому, например, больные алкоголизмом так охотно делятся друг с другом подробностями алкогольного времяпрепровождения и впечатлениями от очередной алкоголизации.
У больных наркоманией лексикон также богат экспрессивными выражениями, позволяющими им описывать наркотическое «удовольствие»: «балдеть», «разговеться», «двинуться», «плыть», «летать», «тащиться», «кайфовать», «торчать», «накачаться», «словить (схватить) кайф». Эти сленговые термины являются знаками, символами наркоманической общности, особой (в их представлении) эмоционально-духовной близости, основанной на «доступном лишь избранным» «понимании» аддиктивных ощущений («понимать» для наркоманов означает — охватить всю полноту ощущений, предоставляемых наркотиком; со слов пациентов «полное понимание» может прийти не сразу, например, при курении гашиша, поэтому «правильному, грамотному пониманию» обучают более опытные наркоманы).
Утилитарное, словарно-бытовое значение.
Оно состоит в его «стиле»— краткости, простоте, «емкости», точности, «экономности», «оперативности» и одновременно — экспрессивности, яркости и, наконец, «общедоступности» каждого «термина». Например, комплекс сенсорных и вегетативных проявлений (в виде, в частности, чувства «теплой волны», «пробегающей» по телу, ощущения «роста волос», легкого зуда и т.д.), возникающих в первые минуты после введения наркотика, обозначается одним обобщающим словом: «приход». Лихорадочная реакция с ознобом, дурнотой и т.д., развивающаяся при внутривенном вливании самодельных опиатов, описывается ярко и коротко как «труханец». Человек, мешающий углубленному вхождению кого-либо в состояние наркотического опьянения, называется «кайфоломщиком» — и т.д.
Сленгом передаются различные манипуляции, производимые наркоманами: «сесть на иглу» — пристраститься к внутривенному приему наркотика; «омолодиться» — снизить уже привычную дозу наркотического вещества после курса лечения («очищения») в наркологическом учреждении или самостоятельно — постепенно заменяя наркотики алкоголем, транквилизаторами; «раскумариться» — купировать абстинентный синдром минимальной дозой наркотика, необходимой для снятия тягостных ощущений, но недостаточной для преодоления «тяги». Сленг включает слова, обозначающие дозы, меру, формы изготовления наркотических веществ: общеизвестно, что «куб» — это один грамм гашиша, «косяк» — одна самодельная сигарета с гашишем; «стекло» — ампулированные формы наркотиков, «колеса» — таблетированные формы препаратов — и т.д.
Многие наркотические вещества изготовляются кустарным способом. «Первичные» продукты, варианты технологии изготовления наркотиков и конечные результаты их реализации также имеют свои особые сленговые обозначения: «сезон» — сок головок мака, используемый при изготовлении растворов опиатов для внутривенного вливания; «химия», «ширево» — молотые головки мака, обработанные нашатырным спиртом и ацетоном, — после выпаривания полученная жидкость вводится внутривенно; «солома» — маковая соломка, т.е. стебли растений; «сенцо» — молотые головки мака в виде кашицы; «кокнар» — отвар из головок мака, который либо пьют (что особенно популярно в Средней Азии), либо — после выпаривания — вводят внутривенно, — и т.д.
И еще одно обстоятельство необходимо учитывать в наркологической практике: широкое применение сленга больными часто является в клиническом плане прогностически неблагоприятным признаком. Дело в том, что в этих случаях обычно у них наблюдается более глубокая инверсия прежних нормативных социальных ролей, более полное вхождение их в образ и роль «алкоголика» или «наркомана», прочно «спаянного» с типичной микрогруппой (алкогольной, наркоманической). Такой микросоциум вполне способен заменить собой все остальные общественные структуры — с подчинением индивидуума иным, особым, нередко антисоциальным правилам и законам, с формированием и закреплением нового — «аддиктивного» языка, нового лексического, а шире — психологического, культурного, социального статуса.
Обобщая вышесказанное, следует еще раз подчеркнуть, что особый сленг (жаргон) потребителей алкоголя, наркотиков, других различных психоактивных веществ выполняет сложные, переплетающиеся между собой социально-психологические и лексические (лингвистические) функции: стратифицирующую, семантическую, защитно-компенсаторную, коммуникативную, знаковую (символическую), деноминативную, стилистическую (экспрессивную). Эти функции, свойственные любому сленгу, придают «языку» лиц, склонных к алкоголизации или наркотизации, важное для наркологов значение в процессе их общения с больными и в клинико-диагностической работе с ними. Их раскрытие в каждом конкретном случае позволяет более точно оценить как социальный, психологический, интеллектуальный, так и клинический статус больного. Специфику «наркологическому» социолекту придает образная, экспрессивно окрашенная «терминология», описывающая различные стороны процесса опьянения или наркотизации. Эти элементы жаргона значимы прежде всего в собственно клиническом и клинико-психологическом планах. Знание сленга наркологических больных помогает специалистам обеспечить квалифицированную оценку актуального состояния больных, характера динамики болезни, ее тяжести, ее негативных последствий в плане изменении личности и межличностных отношений, а следовательно — реализовать в работе с больными адекватную терапевтическую тактику и стратегию.
И еще одно замечание для исследователей проблемы. Каждый жаргон — это часть, компонент живого, развивающегося языка в форме специфической лексики и фразеологии конкретной, так или иначе отграниченной от макросоциума группы. В свою очередь, язык — это «социальный аспект речевой деятельности» и одновременно -«одна из систем знаков, выражающих понятия», но «наиважнейшая из этих систем» (Ф. де Соссюр). Наука, изучающая «жизнь знаков в рамках жизни общества», называется семиологией (от греч. semeion — знак); это область знания, находящаяся на стыке лингвистики, психологии и социологии (11). Именно с точки зрения семиологии, — постоянно соотнося изучаемые ею «объекты» с клинической наркологией, — важно исследовать такие жаргоны, как алкогольный и наркоманический, раскрывая их функции и смыслы, в том числе с целью прикладного применения этих знаний в реальной практической работе.

Комментарии можно оставить в разделе "Отзывы"