blackside

— У тебя это впервые?

Мужчина лет тридцати пяти, не спеша, подошёл к окну и задёрнул гардины. В комнате стало сумрачно. Его партнёр был едва различим на тёмном шёлковом белье огромной кровати — лишь длинные волосы размыто светлели у изголовья.

— Ты же знал, на что шёл, приходя поздно ночью к одинокому холостяку! Или не знал?

Хозяин дома насмешливо посмотрел на лиловый зияющий провал в углу спальни, где среди бесчисленных подушек и покрывал затерянно притаился его ночной спутник. Так и не дождавшись ответа, он продолжал:

— Не думал же ты, что я тебя пригласил для обсуждения работы!? Молодёжь сейчас не настолько наивна, это мы в прежнее были “книжными мальчиками”, да и то не все. Далеко не все!

На другом конце комнаты, наконец, возникло движение.

— Вы сказали, чтобы я принес для просмотра свою курсовую работу. После  окончания ГИТИСа я никак не мог устроиться оператором — крупные телекомпании не брали без стажа, а снимать надомную порнуху мне не хотелось. Всё-таки красный диплом.

— Да, ты способный, — заметил хозяин квартиры, — далеко пойдёшь.

Они замолчали, обдумывая двусмысленную фразу, но старший из собеседников, как наиболее опытный, взял инициативу в свои руки.

— Сейчас у тебя полушоковое состояние — верю, понимаю, помню. У меня было такое же, но только в значительно худших условиях. Меня принудили, твой же выбор практически свободный. Никакая безработица не заставит лезть в постель к чужому мужику, если ты этого подсознательно не хочешь. Прости, что я так грубо.

Парень подавленно молчал, затем, сделав над собой усилие, произнёс:

— У меня есть девушка. Мы собираемся пожениться.

Хозяин пентхауза засмеялся.

— Это же прекрасно! Кто она? Однокурсница, начинающая актриса или почитательница твоего таланта? Вы обсуждаете работы старых мастеров, ходите на кинофестивали, грезите о славе, а потом, насладившись высоким, занимаетесь любовью!

— Только целуемся — везде.

— “Везде”, в смысле на улице, в подъездах, спальне?

— Я имел в виду другое.

— Это нормально. — Мужчина налил себе разбавленного виски. — Возрождение половой культуры. Сейчас только невежи не знают азов: не отдавая, не получишь. Мой совет — не застревайте на петтинге, даже если он брутально- борцовский и крутой. Кстати, почему вы не доходите до конца?

Парень поднялся с кровати и сосредоточенно начал что-то искать.

— Поиск трусов, без этого не обходится ни одна встреча, — пробормотал его собеседник и повторил свой вопрос:

— А всё-таки почему?

— Она говорит, что не хочет до свадьбы терять свою девственность. — Трусы наконец-то нашлись в ворохе шелковых покрывал. — Уважаю её,  не хочу осложнений.

— Распечатать человека совсем не трудно — будь то мужчина или женщина. Ты сам в этом убедился. Нет, тут что-то другое.

Бесстыдно пройдя обнажённым по комнате, старший скрылся в ванной. Оттуда послышался звук льющейся воды и еле слышный голос:

— Либо она тебя водит за нос, либо ты сам не хочешь этого сделать.

Прошло немало времени, прежде чем он вышел — уже в махровом халате.

— Ты уходишь? — огорчённо спросил он у парня, который стоял одетый. — Давай, на прощание выпьем.

Они спустились по крутой, в авангардном стиле лестнице и подошли к барной стойке.

— Знаешь, я ведь тоже закончил ГИТИС — учился на режиссерском. Насмотрелся в юношестве фильмов — тогда они только что вышли на экраны кинотеатров. Помню, после одного из них — “Замужество Марии Браун” — не мог спать. Впечатлительным был. А уж посмотрев Бергмана, и вовсе загорелся идеей создать свой шедевр.

— У Бергмана много шедевров, но мне почему-то кажется, что это «Фанни и Александр». Угадал? — спросил молодой.

— Да, потрясение было полным. Вот тогда десятиклассником я и написал свой сценарий. Может, это меня и спасло, иначе бы пропал.

Любовники медленно цедили виски из длинных бокалов, задумавшись каждый о своём.

— А о чём Вы хотели поставить свой фильм? —  прервал молчание гость.

— Об одном школьнике, — не сразу ответил хозяин. — О пережитом ужасе, падении, отчаянье и страхе. О том, что чувствует подросток, когда на него мочатся одноклассники. О самом сильном, наглом и циничном, который переступит через что угодно ради…— Мужчина запнулся и изумлённо поднял голову. — Ради чего?

— Школьник — это Вы — послышался тихий голос.

— Ради чего? — повторил хозяин. — Я его видел, уже взрослого, в Москве. Сюда я перебрался, чтобы забыть свой давний кошмар. Он мало изменился — такой же плотный, невысокий, молчаливый, вот только вместо школьной формы на нём под чёрной кожаной курткой была тельняшка. Тогда я управлял кадрами в агентстве теленовостей. Странная оказалась встреча. Мы даже поговорили.

Мужчина залпом выпил остатки виски и налил себе ещё.

— Меня поразило то, что он по-прежнему дышал агрессией, непонятным азартом и внутренним куражом, будто и не прошло столько лет. В Москве он кого-то искал и с кем-то должен был встретиться. Себя он назвал “бойцом невидимого фронта”. Бандит, конечно.

— Он Вас изнасиловал в школе? — коротко спросил его гость.

— Так, малыш, тебе пора домой баиньки, а я допью бутылку и тоже отправлюсь в опочивальню. Было заметно, что хозяин изрядно охмелел и едва держался на ногах.

— Я Вас провожу, — пробормотал парень, подхватив его под руки.

— Будешь моим постельничим, как Александр Меньшиков при Петре, — пьяно хохотнул хозяин. — Знаешь, почему Македонский завоевал полмира? Потому что за его войском шли сотни молодых людей, наполненных нежностью и преданностью к полководцу. Они были готовы ради него на всё. В этом секрет успеха. Любовь к делу – любовь к телу!

Когда он, наконец, угомонился и уснул, парень набрал номер по мобильнику.

— Я тебя не разбудил? Прости, что не смог подъехать, задержался по делу. Считай, что я уже принят на работу — весь вечер возился с одним пьяным придурком …  Не знаю, что-то жалко мне его стало… Хорошо, завтра встретимся.

Он выключил телефон, минуту-другую посидел в глубоком кресле, потом встал, зевнул, потянулся и направился к выходу. Вдруг за его спиной послышался крик, громкий плач, почти рыдания — хозяин дома бился во сне, разбрасывая вокруг лиловые подушки и хватаясь за края шёлковой простыни. Парень подбежал к нему, начал успокаивать — всё было тщетно: слёзы градом лились по измученному лицу. Вздохнув, гость навалился  всей тяжестью своего молодого тела на спящего — тот постепенно затих. Засыпая рядом, парень сонно подумал, что неплохо бы вызвать такси.

Утром он проснулся в пустой постели. В доме было тихо. “Что-то произошло, — пришла испуганная мысль. — “Не дай бог, повесился после вчерашних откровений”. Он побежал вниз, осмотрел все комнаты, ванную, туалет — хозяина этих роскошных апартаментов нигде не было.

“Называется,  устроился на работу”, — чертыхнулся про себя парень. Заметив узкую дверь, он открыл её; и вышел на большую террасу, в углу которой уютно разместился зимний сад. У самого края, глядя на утренний город, курил его вчерашний любовник. Вид у него был хмурый и озабоченный.

— Проснулся? — спросил он, не поворачивая головы.

— Да. Немного поздновато — уж очень тревожной была ночь.

— Я лишнего ничего не говорил? — В голосе мужчины прозвучало подозрение.

— Рассказывали о студенческих годах в ГИТИСе.

— Ох, и напились мы с тобой вчера. Ты  не ушёл,  потому что не смог? —  Хозяин слегка смягчился. Переживаешь, наверное. Конечно, финал нашей вечеринки полностью стёрся из памяти, но начало я помню хорошо. Ладно, не мучайся. Как говорили гопники моего детства: “Один раз не пидарас”.

Он кисло улыбнулся и направился в комнату. Повернувшись к своему гостю, он проронил:

— Чего стоишь? Пошли пить утренний кофе!

*****

Столичный клуб “Гей-славяне” относился к категории элитных гей-клубов: в него могли попасть только сливки голубого сословия, облачённые либо властью, либо деньгами, либо популярностью, а чаще всего всем вместе взятым. Это был даже  не клуб, а скорее тайное общество со своим неписанным кодексом законов, внутренним уставом, регламентированными отношениями и правилами, главным из которых касался запрета на разглашение чужих тайн. Те, кто легализовал свой выбор и не стыдился прилюдно об этом заявить, в гей-клубе встречались редко — считалось несолидным распространятся о своих интимных пристрастиях. Большую часть времени клуб вёл пристойную жизнь обуржуазившегося  российского  нувориша, но иногда всё нестандартно — хулиганское и запретно-привлекательное, присущее гей-культуре (или гей-движению, или даже гей-ощущению) вылезало внезапно наружу,  превращаясь в вакханалию чувственности и порока. В такие дикие ночи таиландские притоны казались просто детским садом по сравнению с оргиями фешенебельного клуба “Гей-славяне”.

Никто точно не знал, кому принадлежало это заведение. Одни  поговаривали,               будто кто-то “из самых” открыл его для своего сына, узаконив порок и сделав его прибыльным; другие шептались о “голубом депутатском лобби”, осевшем на дне клуба и тайно вынашивающем в его недрах удобные им законы; третьи намекали на некую “свободную хартию геев”, вознамерившуюся перестроить общество, выбившись из пресловутого меньшинства. В общем, слухов и пересудов о клубе ходило немало, однако отчетливых доказательств “гомо-масонского заговора” так предоставлено и не было. Когда же на плане города в рубрике “ночные развлекательно-увеселительные заведения для секс-меньшинств” стали появляться другие подобные клубы, полемика и вовсе прекратилась — создалось зыбкое перемирие между гомофобами и гомофилами.

В эту ночь клуб работал в своём обычном спокойном режиме без шоу трансвеститов, фестиваля транссексуалов, конкурса красоты “Мисс Лесби года” и других фантасмагорических мероприятий. Правда, ближе к полуночи на сцене появились звёзды бодибилдинга, демонстрируя свои анаболические тела из раздутых мышц; через час их заменила группа бодрых стриптизёров, норовивших повернуться к публике задом. Впрочем, сама публика не возражала, хотя реагировала вяловато.

Как всегда зал был заполнен не последними людьми города. Охранники у дверей, натасканные на фейс-контролях и дресс-кодах, безошибочно определяли ранг, статус и положение посетителей, жестко фильтруя пришедших, безжалостно отстраняя залётных геев и рекомендуя им другие клубы — менее солидные и респектабельные. В гомосексуальном братстве не было никакого братства.

За небольшим столиком на двоих, в самом углу сидел один из директоров крупной телекомпании, управлявший её кадрами. Он не интересовался окружающим, почти ничего не ел, мало пил —  всё его внимание было приковано к входной двери. Перед ним на столике лежал сотовый телефон, на который он с надеждой время то времени поглядывал. Кадровик казался очень взволнованным — было заметно, что он кого-то ждёт. Наконец, телефон залился популярной мелодией, и на его экране высветилось заветное имя. Мужчина схватил трубку.

— Ты едешь? Как “на электричке”? Я же тебе купил машину! Может, ты и прав — от этих  пробок можно сойти с ума. Приезжай поскорей. Жду!

Через некоторое время у входа возник спор. Один из охранников подошёл к ожидавшему кадровику

— Максим Анатольевич! Парень говорит, что пришёл к Вам.

— Да-да, пропустите, — последовал нетерпеливый ответ.

В зал вошёл невысокий худощавый молодой человек, привлекавший к себе внимание длинными светлыми волосами. Он с улыбкой подошёл к кадровику. Тот встал и, больше не сдерживаясь, нежно его поцеловал.

Оторвавшись, он произнёс:

— У меня к тебе есть небольшая просьба. Выполнишь?

Его молодой любовник удивлённо поднял брови и согласно кивнул головой:

—Любую

— В следующий раз, когда мы будем вместе, надень, пожалуйста, тельняшку.

 

Комментарии можно оставить в разделе "Отзывы"