blackside

Кондиционер натужно шумел, отдавая последние силы после ночной смены.

Ледяной воздух дул прямо под покрывало. «Надо было лечь на другую кровать», — подумала Зиля, свернувшись калачиком. Померзнув еще немного, она протянула руку к пульту. Поток холода прекратился, легкая дремота смежила веки. Она видела сон — мучительный и тягучий, без сюрреалистических выкрутасов, а вполне конкретный, противный из-за незавершенных подробностей. Прямо во сне она дала себе слово запомнить его, чтобы потом понять и обсудить с самой собой, но тут же забыла, как только открыла глаза. В комнате стало душно. Утренняя тишина отеля была почти идеальной — сказывалась усталость его постояльцев после ночных кутежных тусовок.

Зиля легко вскочила и открыла дверь балкона. Другой поток — влаги и тепла — облепил ее со всех сторон, не давая вздохнуть. («Значит, днем будет под сорок».) По пути в душевую она нажала на кнопку второго пульта, и с настенного телевизора озабоченно заговорил диктор одного из русских каналов. В номере сразу запахло родиной и ее нескончаемыми проблемами. Судя по водопаду, обрушившемуся на нее сверху, в эту рань душ принимала она одна — разбуженная вода вымещала на ней ярость раннего пробуждения. Женщина вспомнила предыдущий вечер.

Еще днем, на пляже, она договорилась со знакомой петербуржкой посетить известное злачное место. На этом полудетском курорте «злачным» считалось шоу двух престарелых транссексуалов, отрабатывающих свой репертуар перед расслабленной добродушной публикой. В назначенное время Зиля стояла у входа в кафе, всматриваясь в проходящую толпу. Петербуржка явно опаздывала, через полчаса стало ясно, что гулять придется одной.

Неподалеку от Зили переминался с ноги на ногу мужчина средних лет, одетый во все белое: штучные брюки, остроносые туфли, аккуратно выглаженная рубашка с короткими рукавами. Зиля удивилась его устаревшей в своей традиционности и явно неуместной в этих местах одежде. «Он как с ученого совета, двойник моих коллег», — подумала она и привычно сложила его историю: одинок, разведен, но случай несвежий; обвыкся с холостяцкой жизнью, аккуратен, прижимист, имеет высшее образование, мечтал написать диссертацию, может, написал, нет, вряд ли; осел в практике, но далеко не пошел; звезд с неба не хватает, банален, любим коллективом.

Интересно, живет с мамой или один? Судя по наглаженной рубашке и умопомрачительным стрелкам на брюках самостоятелен, а значит, живет один. Впрочем, мама может быть старенькой. Так, а почему не отдыхает в российском санатории по прежним профсоюзным связям и не приглашает на танцы старых дев? И что он вообще делает в Мармарисе? Зиля пристально, с профессиональным интересом разглядывала мужчину, который, немного помявшись, все же подошел к ней.

— Мы раньше с Вами не встречались? — спросил он.

— Нет, — спохватилась Зиля, отведя взгляд. — Маловероятно. Хотя, кто знает?

Последним вопросом она решила подтолкнуть беседу и спровоцировать знакомство — вечер все равно был пустым. Еще до смерти хотелось узнать, что он здесь делает?

— Владислав, — степенно протянул руку незнакомец. — Житель ближнего Подмосковья, медик, холостяк.

— Я тоже медик, — хмыкнула Зиля.

— Да?! — почему-то оживился мужчина. — Я так и подумал. Кто, если не секрет?

— Медсестра, — соврала Зиля. — Старшая.

— Так и есть. Не поверите, пока вы тут полчаса кого-то ждали, я составил ваш психологический портрет.

— Неужели? — Мужчина не услышал иронии в ее голосе. — Расскажите.

— Средних лет, но ближе к зрелости; хорошо выглядите, живете для себя, одинока; была замужем, скорее всего за шофером, но развелась; мечтала стать врачом, но дошла лишь до медсестры. Что еще? Ах да, гоняете почем зря персонал, но отделение держите в порядке; ругаетесь с заведующим, много себе позволяете.

Зиля скорбно кивнула головой:

— Все так, почти. Только вы описали свою ситуацию. Теперь я знаю, что вы — тот самый заведующий отделением, у которого работает старшая медсестра.

— Верно, эта стерва меня достает — не продохнуть, но лишь она может запугать проверочную комиссию. Они от страха забывают, что должны проверять! А давайте-ка без церемоний — на «ты»!

— Давайте. Вы давно здесь?

Они, не спеша, брели по набережной. Вокруг бурлила суматошная жизнь, однообразная в своем мнимом разнообразии. Прибрежные кафе приглашали на вечернее шоу, выставив у входа самых смазливых зазывал, обворожительно улыбавшихся проходящим туристам. Мимо, цокая высокими каблуками, гордо дефилировали соотечественницы в сопровождении местных бойфрендов. Пляжные турки были хороши: приятно загорелые, ухоженные, щеголеватые, невозмутимые, они притягивали своей самоуверенностью.

— Любовь, — кивнула Зиля на одного из них, с эффектной татуировкой на плече и кулоном-клыком на волосатой груди, — как один из видов летней подработки. Они так мастерски ее выполняют, что у наших дурех создается впечатление, будто это действительно любовь!

— Почему «дурех», может, они здесь найдут свое женское счастье.

Зиля тихонько вздохнула, но возражать не стала, лишь едва слышно пробормотав:

— Вообще-то в реальной жизни половина турок бьет своих жен.

— Ты преувеличиваешь, — снисходительно покачал головой мужчина.

— Вовсе нет, существует рейтинг семейного насилия.

В ответ ее спутник засмеялся.

— Эти знания из медсестринской, в перерывах между уколами?

Он взял Зилину руку и покровительственно добавил:

— Не стоит спорить с мужчинами, они этого не любят.

Они молча прошли мимо очередного кафе, где по столикам были раскиданы кальяны, а на светящемся диске танцевали две подвыпившие подружки.

Зиля незаметно высвободила руку, скосив глаза на своего попутчика: он и раньше не жаловался на отсутствие настроения, а сейчас и вовсе повеселел. «Кто-то же должен быть счастлив», — подумала она.

— Можно задать вам нескромный вопрос? — Зиля попыталась придать своему голосу побольше робости. — Что вы делаете в Мармарисе?

— Отдыхаю, — удивился мужчина.

— Это понятно, но почему здесь? Вам бы больше подошел Кисловодск или Ялта.

— Мне здесь действительно неуютно — не мое. Года два назад ездил по горящей путевке в Египет, познакомился с приличной женщиной. Сейчас опять попалась горящая путевка — две недели за умеренные деньги. Вот сколько ты отдала за поездку?

Зиля назвала. У мужчины вытянулось лицо.

— И за трешку столько выложила?

— Но это же сингл, он всегда дороже.

— Я свой номер делю с врачом-терапевтом, он тоже разведен.

— Живет с матерью?

— Один. Жена его обчистила, ему досталась лишь комната в коммуналке.

— Было что обчищать? Терапевты — не самые богатые из медиков.

— Да, кардиохирурги в нашей больнице зарабатывают в десятки раз больше. Высокие технологии!

Они неспешно шли по узорно выложенной брусчатке мимо прибрежных отелей, высоких, освещаемых снизу, пальм и вели незамысловатую, ни к чему не обязывающую беседу. Зиля с удовольствием подумала: «Пока все сходится». Она вдохнула терпкий запах одеколона, исходящий от ее попутчика, и в который раз изумилась: «Шипр, что ли?! Определенно, он застрял в прошлом веке».

— Кроме заведования отделением чем-нибудь еще занимаетесь?

— Пишу диссертацию. Правда, процесс затянулся, но материал уже набран, пара статей издана, так что не все потеряно! А ты сама-то не думаешь поступать в институт?

— Поздновато.

— Учиться никогда не поздно, — тонко усмехнулся мужчина. — Было бы желание. Кстати, насчет желаний. Вот мой отель. Сосед ушел на бар-стрит, так что комната пуста. Я по старой командировочной привычке взял с собой кипятильничек, одноразового чая, еще есть шоколадка, пачка вафель, оставшаяся с самолета. Попируем!

Зиля прищурила глаза — старая привычка, сохранившаяся с детства. («Я могла бы прибить его парой фраз — столько лет кодировала. Только зачем? Он так безмятежен. Кто-то же должен быть счастлив».)

— Нет, не стоит, — вяло произнесла она. — Уж лучше я в хаммам — на массаж к туркам.

***

После душа Зиля прошлась по номеру в поисках полотенца. Его она нашла в ворохе одежды. («Надеюсь, здесь нет видеокамер? Все-таки трешка, отель недорогой, без затей».) От знакомого предпринимателя она слышала, что в некоторых отелях хозяева развлекаются просмотром «живого видео». В советских гостиницах тоже существовали такие номера, но тогда это было эксклюзивом — только в шпионских целях. Сейчас — другое дело. Все можно записать, заснять, отослать в интернетное пространство. Сеть, как гигантская ловушка, окутала весь мир. Сегодня ты танцуешь в стрип-баре, а завтра на работе тебе указывают на дверь. С другой стороны, надо же расслабляться, так и до паранойи недалеко! Пора идти на завтрак. Пляжная сумка собрана, электронный ключ в кармане, долларовая мелочь в кошельке, балконная дверь защелкнута. Кажется, все. Ах да, фотоаппарат, тоже «цифровая роскошь», о которой раньше и не мечтали. Хорошо хоть ноутбук со скайпом оставила дома. Какая-то тотальная слежка!

В обеденном зале почти никого не было, только английская пара ковырялась в яичнице, скупо обмениваясь репликами. «Семейные уже позавтракали, а молодежь еще спит после бурной клубной ночи», — подумала Зиля, накладывая гору арбузов. Утренний набор был стандартным: яйца в разном исполнении, тушеная фасоль с сосисками, брынза, какие-то местные сыры, салаты, джем, масло, мед, булочки. Так завтракало все побережье.

Она в задумчивости встала у стойки, мысли были легкими и приятными. («Заказать омлет? Нет, он был вчера. Лучше яйца с помидорами — их здесь хорошо готовят. И как у европейцев от такой пищи не развивается атеросклероз? А эти углеводные булочки и круассаны! Сок, скорее всего, не выжатый. Ладно, попьем на пляже. О, любимый аппаратный кофе! Интересно, он здесь порошковый или натуральный? Впрочем, уже не важно…»).

Ее столик, расположенный в тени, занял какой-то парень, по виду русский. Зиля, не церемонясь, села напротив и мило улыбнулась.

— Вокруг одни иностранцы, тянет к русской душе. Вы не возражаете?

— Даже рад. Будет с кем поболтать.

При ближайшем рассмотрении «парень» оказался средних лет мужчиной. Он, совсем как вчерашний знакомый, степенно протянул руку и представился:

— Герман. Можно просто Гера.

Зиля в ответ пожала его сухую ладонь и сказала:

— Зиляуша. Можно просто Зиля. Вы здесь один?

— Вы здесь одна? — произнесли они хором и рассмеялись.

— Вы первый, — указала на него Зиля.

— Приехал с младшим братом, но можно сказать, что один. Он просыпается к ужину, когда я уже собираюсь спать. А Вы?

— Одна.

— Не скучно?

— Я не знаю, что такое скука. Расскажите.

Мужчина расправился с салатом и приступил к арбузу.

— Скука — это когда нечего делать и некуда идти.

— Разве так бывает? Нет, тут что-то другое, — сказала Зиля, прихлебывая кофе. — Вероятно, это «завис» во времени, какая-то остановка, как в компьютере.

— Любите компьютер?

— С трудом его освоила, прошла все этапы: отказа с рационализацией по типу «он мне не нужен», страха перед незнакомой техникой, интернет-паранойи — кругом одни враги в виде червей, троянов, спамов и вирусов.

— А сейчас на каком этапе? — заинтересованно спросил мужчина.

— Махнула рукой. Что толку мучить себя подозрениями, когда все книги, учебники уже давно выложены в интернете! Как говорится «все украдено до нас».

Из лифта вывалилась компания шумной молодежи. Они переговаривались на непонятном языке.

— Поляки? — поднял брови новый знакомый.

— У поляков много шипящих.

— Тогда хорваты.

— У тех свое море.

— Что, румыны?

— Вряд ли. Тем ближе Греция, да и бедны они пока для отдыха.

— Венгры?

— Их язык я различаю. Скорее всего, чехи, или словаки…

— …что для нас, русских, одно и то же, — завершил Зилин собеседник.

Она широко улыбнулась — никогда еще общение не казалось ей столь легким.

— Мне комфортно с вами, — не стала таиться Зиля, уверенная, что ее правильно поймут.

— Взаимно, — галантно склонил голову мужчина.

— Так бывает со старыми друзьями — удивительное ощущение.

Он взглянул исподлобья и медленно произнес:

— Могу предложить дружбу. Больше не получится.

Зиля с усилием погасила блеск в глазах: — Почему?

Вопрос остался без ответа. Она незаметно изучала своего нового знакомого. Хорош собой, выглядит мужественным и одновременно утонченным. Судя по одежде — море вкуса, все дорогое, изысканное. Ухожен, спортивен, взгляд своенравный, лицо умное. Вероятно, избалован женщинами, а их было немало — блондинок и брюнеток, высоких и не очень, тощих и пышных, надменных и кокетливых, властных и покорных. И все хотели бы заполучить этого образованного, привлекательного, небедного мужчину. Ясно, что она не в формате, — ни в возрастном, ни в каком другом.

— Что же, дружба, так дружба.

Они молча пили кофе, глядя, как молодежь плещется в бассейне.

Зиля с грустью сказала:

— Как давно это было! Первый мальчик, долгожданное свидание, прогулки по городу, поездка на юг и там ночные купания. Нет ничего более вдохновенного, чем первое чувство. Вся оставшаяся жизнь — тщетные попытки вернуть прошлое.

Ее новый знакомый, криво улыбнувшись, ответил:

— У меня было то же самое: первый мальчик, долгожданное свидание, прогулки по городу, поездка в жаркое зарубежье и там ночные купания…

Зиля застыла, потом с трудом, как в замедленном кадре, повернулась к нему.

— Я вас правильно поняла?

— Правильно-правильно. Я — гомосексуалист.

Мужчина иронично наблюдал за ее вытянувшимся лицом.

— Что, очарование пропало? — спросил он ехидно. — Общаться больше не хочется?

Зиля легко вздохнула и шельмовски улыбнулась.

— Вы просто не представляете, какая это для меня находка! Фантастическая профессиональная удача, ведь я — психиатр!

Они засмеялись и, не сговариваясь, пошли в сторону набережной.

***

(— Когда вы впервые об этом узнали?

— В три года. Уже тогда было ясно, что меня тянет к мальчикам.

— Но это могло быть дружеским чувством.

— Вначале я тоже так считал, в детстве не делаешь различий между дружбой и влечением, но все встало на место к одиннадцати годам.

— Что-то случилось?

— Попал в больницу. В палате было много мальчиков, одному из них родители принесли маленький телевизор. Места мало, детей много — так я очутился в его кровати. Он смеялся, что-то говорил, а я ничего не соображал: по телу прошел ток, в паху сладко заныло.

— А женщины у вас были?

— Несколько безуспешных попыток загнать внутрь свою натуру.

— Мы все андрогинны: женщина и мужчина легко уживаются в нас, особенно не ссорясь. Может, и я — латентная лесби?!

— Не примазывайтесь. Я видел ваш взгляд на мужчин. Мне он знаком, ведь и сам так на них смотрю!

— То-то мне с вами легко. Как вы узнаете своих партнеров?

— По глазам.

— Гм, то же самое сказал мне наркоман — мой пациент. Своих аддиктивных соратников он узнает «по глазам».

— Звериное чутье, ошибок почти не бывает.

— Значит, ваши любовники — геи?

— Я этого не говорил.

— ???

— Вы просто не представляете, какой это сложный народец. Изломанные, эгоистичные, мстительные…

— Ничего не понимаю, хотя откуда мне знать! Вы — чуть ли не первый, с кем я разговариваю. За четверть века в своем кабинете видела фетишистов, вуайеристов, трансвеститов, транссексуалов и только гомосексуалисты закрыты. Дважды встречалась с ними в приватной обстановке, на отдыхе. В Египте это была пара любовников из Москвы — начальник и его подчиненный из крупной нефтяной компании, в Китае — опять же пара из Москвы, небедные менеджеры, начальник и его заместитель. Милые ребята.

— Вы сами все и сказали.

— Что именно?

— Помните фильм «Горбатая гора»?

— Помню. История двух ковбоев, один из которых гомосексуалист. История приобщения второго — натурала, живущего в семье с женой и детьми.

— Суть в том, что он тоже был гомосексуалистом, только не знал об этом, а, узнав, противился.

— Совратить можно любого.

— Это заблуждение, далеко не любого. Те пары из Москвы тоже не сразу сложились.

— Вот и наркоман говорит: далеко не каждого можно подсадить на иглу. Для этого необходимы талант и терпение, с одной стороны, и скрытое желание — с другой.

— Мерзавец прав, а еще нужна ситуация. Я купил квартиру в центре Питера, подал объявление, выбрал понравившегося парнишку, год не брал с него денег, а потом поставил условие. Вот его фотография.

— Симпатичный. Что-то мне подсказывает, что он согласился.

— Да. Никто не неволил. Думаю, «начальники» использовали тот же алгоритм, подбирая себе заместителей.

— Ага, продюсеры — певцов, режиссеры — актеров, балетмейстеры — учеников, модельеры — манекенщиков. Может, это фантазии?

— Поймите, у каждого свой гешефт, своя маржа. Жить хочется всем, и любить тоже. Когда вокруг бушует весна, и кровь кипит от гормонов, пойдешь на любую уловку, чтобы добиться своего возлюбленного.

— Что лично вас привлекает в «натуралах»?

— Прошлое. В них я вижу себя, прежнего, не знавшего о себе ничего …).

***

Отъезд оказался неотвратимым — рай всегда заканчивается изгнанием. Зиля до мелочей продумала последовательность дня: упаковка вещей, завтрак, поход в местный маркет для сбрасывания оставшихся лиров, выезд из номера ровно в двенадцать, обед — впрок, кофе — вдоволь, переодевание и трансфер — в аэропорт. Все складывалось как нельзя удачно. За последние, прямо-таки смешные деньги она купила премиленькую дорожную сумку с зайчиками «Playboy», набила ее подарками, а после купания в бассейне села за облюбованный столик с чашкой капучино. Напротив, прямо под палящим солнцем, лежала темнокожая девушка с губами Наоми Кэмбел. «Зачем ей загар? И так похожа на африканскую статуэтку», — подумала Зиля, привычно разглядывая местное общество. Как жаль их покидать! Жить среди иностранцев, конечно, не хотелось, но эпизодически проникнуться чужим менталитетом было совсем неплохо.

— Здравствуйте! Я пришел проводить вас, — услышала она рядом. Слева стоял ее новый знакомый.

— Здравствуйте, Герман! — радостно ответила Зиля, даже не пытаясь скрыть удовольствия от встречи. — Со столькими людьми познакомилась, а попрощаться пришли только вы!

— У вас еще есть время поговорить?

— Конечно, у меня все просчитано.

Прошло больше часа. Они непринужденно болтали, время от времени наливая очередную чашку кофе.

(— Одного не пойму: почему меня так тянет к взрослым женщинам? Девчонки безразличны даже в качестве подруг.

— Думаю, причин тому несколько. Во-первых, молодые девушки — это заряженные сексуальные объекты, ждущие своих мужчин. Вы им не интересны, как и они вам, но у них преимущество: от досады они могут поиздеваться над вами. Во-вторых, и это главное, вы постоянно находитесь в поисках идеальной матери, которая бы вас приняла и поняла. Зрелые женщины мудры и снисходительны, в вас они видят послушных милых сыновей, которые давно их покинули ради своих ревнивых жен. Есть еще более жестокое психоаналитическое «в-третьих», но мне не хочется об этом говорить. Все-таки, вы не медик.

— Может, попытаемся?

— Хорошо, попробую, но это очень сложно. Вы стремитесь к взрослым женщинам как к нереализованным сексуальным объектам, воплощающим в себе материнский образ. Испытывать к матери сексуальное чувство вы себе не позволяете — это грязно, противоестественно. Заменить же материнский образ на другой — также не смогли. По сути, вы латентно гетеросексуальны, но ваше половое чувство застряло на матери, любовь к которой кощунственна.

— Но это же недоказуемая гипотеза!

— Согласна. Мы можем лишь делать предположения, которые ни доказать, ни опровергнуть не в состоянии.)

Солнце, достигнув своего зенита, постепенно заваливалось за гору. Тени пальм постепенно удлинялись, но до вечера было еще далеко. Официанты суетились около столиков, раскладывая турецкие сладости: приторную пахлаву, облитые медом и сахарным сиропом пирожные, фруктовый торт. Семейные пары в сопровождении детей спешили набрать тарелки со снедью, так как их малыши из всех местных блюд предпочитали именно эти. Обычный день в обычном отеле шел своим чередом, по давно установленному порядку, как и в тысяче других подобных отелях. Люди в них встречались, недолго общались, а потом прощались, чтобы затем небрежно сложить воспоминания в одну из архивных папок, как фотографии в один из многочисленных альбомов.

Зиля взглянула на своего нового знакомого и с горечью себе призналась, что все произнесенное было всего лишь консультативным тренингом, игрой разума, профессиональной зарядкой, чтобы оживить в себе то, что по настоящему значимо. Ей это было необходимо. Может, прав тот пациент, который сказал, что она боится забвения?!

— Вам пора переодеваться, сейчас приедет трансфер, — услышала она голос своего собеседника.

Зиля кивнула головой: — Психоанализ — жестокая процедура. Те, кто им занимается, и сами не рады находкам. Часто получаешь изнанку, перевертыш. Помните, я спросила, отчего вы стремитесь заполучить «натуралов»?

Мой пациент — наркоман, тот, которого вы прозвали мерзавцем, как-то обронил, что не все так просто. Когда он предлагает наркотики неискушенному новичку, он мстит всему миру в его лице.

А еще он хочет расширить свои ряды.

***

Автобус пришел вовремя. Одетый с иголочки водитель предупредительно распахнул двери и пригласил в салон. До отлета оставалось чуть больше пяти часов. Зилин знакомый решительно подхватил чемодан и погрузил его в багажник. Зиля подошла к нему, недолго постояла, потом легко поцеловала в щеку.

— Наша жизнь — перевертыш, — прошептала она чуть ниже уха. — Не забудьте обо мне, когда выбьетесь из меньшинства.

Комментарии можно оставить в разделе "Отзывы"