Приветствую всех, кто заглянул на мой сайт!
Шайдукова Лейла Казбековна – доктор медицинских наук, профессор, врач-психиатр, нарколог, детский психиатр, психотерапевт. Заслуженный врач Республики Татарстан.
Место работы - Казанский Государственный Медицинский Университет. Почему мой сайт называется “blackside” – в разделе “О себе”
Новости и объявления
Следите за обновлениями сайта.
23.03.2020
Балканы (Рассказ «Освобождение»)
09.12.2019
Текст учебника «Классическая наркология»
18.06.2019
НОВЫЕ АВТОРСКИЕ СТАТЬИ И ПРЕЗЕНТАЦИЯ ПО ТЕМЕ: «АССОРТАТИВНОСТЬ АЛКОГОЛЬНЫХ БРАКОВ» СТАТЬЯ 1 (Социальная и клиническая психиатрия — 2018.- №4), СТАТЬЯ 2 (Социальная и клиническая психиатрия — 2019 — №1), СТАТЬЯ 3 (Наркология — 2019 — №4), ПРЕЗЕНТАЦИЯ
26.12.2017
Тема терроризма в авторских рассказах: «ДЕНЬ В ВЕНЕЦИИ», «ЭПИЛОГ»
06.09.2016
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И МЕДИКО-НАРКОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ГОМОСЕКСУАЛИЗМА. — Социальная и клиническая психиатрия.-2016.-№2.-с.86-90 К 70-летию со дня рождения… «БЕЛАЯ КОРОЛЕВА»
06.09.2016
«ГЕФЕЛТЕ ФИШ», «ЯНТАРНЫЕ БУСЫ», «ДНЕВНИК»
14.03.2016
ФОТОГАЛЕРЕЯ «ПУТЕШЕСТВИЯ ПСИХИАТРА»: ВЬЕТНАМ, КАМБОДЖА, авторские рассказы «РУССКИЙ КАМБОДЖИЕЦ»,
«ЛУЧШАЯ», «ОСЕНЬ».
26.11.2014
Запретные темы в авторских рассказах: «СЕАНС», «ОДИНОКИЕ КОВБОИ», «ЧЕРНЫЙ ПРИНЦ»
Запретные темы в авторских рассказах: «КИШЕН МЕРЕМ ТОХАС», «ДОКУМЕНТАЛИСТ»
Запретные темы в авторских рассказах: «Я НЕ ЖИВУ, Я ВЫЖИВАЮ», «СЧАСТЛИВАЯ ПАРА», «ХУДОЖНИК ВОЖДЯ»
29.11.2013
Авторский рассказ «Зовите меня Ириной»
08.07.2013
Фотогалерея городов мира: КАЗАНЬ
14.03.2013
Тема «БЫВШИХ ШПИОНОВ НЕ БЫВАЕТ» из «Библиотеки психоаналитического рассказа»:».ФРАГМЕНТ 1, ФРАГМЕНТ 2,ФРАГМЕНТ 3.
14.03.2013
Статья «ИСТЕРИЧЕСКИЕ ДЕПРИВАЦИОННЫЕ МАНИПУЛЯЦИИ:МЕХАНИЗМЫ, ФЕНОМЕНОЛОГИЯ, КОРРЕКЦИЯ» («Неврологический вестник, 2013, №1)
25.12.2012
ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЕ «ЗАМЕТКИ»
23.07.2012
ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЕ АВТОРСКИЕ РАССКАЗЫ. «КЛИЧКА «МАТРОС» и «ГЕЙ-СЛАВЯНЕ» из сборника «Открывая матрешку»
09.06.2012
По просьбе родителей детей аутистов выставлен рассказ «ПОКОЛЕНИЕ ИНДИГО» и авторская статья «ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СИМПТОМЫ-МАРКЕРЫ РАННЕГО ДЕТСКОГО АУТИЗМА И ПОДХОДЫ К ПСИХОТЕРАПИИ»
Рубрика: 
СДВГ — СИНДРОМ ДЕФИЦИТА ВНИМАНИЯ И ГИПЕРАКТИВНОСТИ
СДВГ — СИНДРОМ ДЕФИЦИТА ВНИМАНИЯ И ГИПЕРАКТИВНОСТИ
Прочитать остальную часть записи »
ЗПРР — ЗАДЕРЖКА ПСИХОРЕЧЕВОГО РАЗВИТИЯ
ЗПРР — ЗАДЕРЖКА ПСИХОРЕЧЕВОГО РАЗВИТИЯ
Прочитать остальную часть записи »
ДЕПРЕССИВНЫЕ РАССТРОЙСТВА
ДЕПРЕССИВНЫЕ РАССТРОЙСТВА
Прочитать остальную часть записи »
Балканы
Сербия, Босния и Герцеговина, Хорватия, 2019
Поездка на Балканы включала посещение стран бывшей Югославии — когда-то самой процветающей из лагеря «социалистического содружества». Память выдала расширенный ассоциативный ряд. Вспомнился роман Алексея Толстого «Хождение по мукам», в котором адвокат Смоковников пафосно и с наслаждением обсуждал «пресловутый балканский вопрос»; начало Первой Мировой войны и значение убийства эрцгерцога Фердинанда в качестве запускающего механизма; расцвет и объединение балканских стран в эпоху социализма (кому расцвет, а кому – репрессии); распад Югославии, кровопролитная гражданская война, бомбежка Белграда западными «миротворцами». Было ясно, что впереди ждет необычное путешествие. Так и оказалось.
СЕРБИЯ.
БЕЛГРАД
Дорога оказалась очень живописной. Вообще по Европе надо ездить либо в комфортабельном автобусе с хорошим обзором (лучше у туроператора бронировать место спереди, прямо позади водителя – тогда будет видна панорама, а она на Балканах постоянно меняется), либо в открытом кабриолете, так как здешняя природа – отдельное наслаждение. Горы и долины, реки с берюзовой водой и мосты, пронзительно синее небо и одинокие белоснежные домики, утопающие в цветах. Именно в дороге видно, какой край финансово благополучный, а какой все еще переживает последствия войны. Проезжая Сербию, видишь много пустующих и полуразрушенных домов, и становится немного грустно.
Не вдаваясь в исторические подробности, коими изобилует Интернет, слегка коснусь туристических объектов. Гид — молодой парень из местных – провел пешеходную экскурсию по нескольким тематическим местам: старой Белградской крепости начала тысячелетия, окруженной зеленым парком и открывающей великолепный обзор на слияние рек Савы и Дуная; храму Святого Саввы конца девятнадцатого века (недостроенному, но действующему); музею Иосифа Брос Тито, который все еще популярен у сербов. Поездка на открытом автобусе дала возможность увидеть разнообразие Белграда — дома со следами натовских бомбежек 1999 года, специально сохраненные для потомков, чтобы помнили о постигшем ужасе (это в конце двадцатого века!); легендарный для Сербии стадион имени Райко Митича, а также очень старый стадион «Партизан» с многочисленными граффити. Для проведения свободного времени туристов оставляют на пешеходной улице князя Михаила (аналога улицы Рамбла в Барселоне, может, чуть скромнее). Здесь все по-европейски: рестораны, магазины, художники, фонтаны. Несомненно, Сербия больше всех пострадала после распада единой страны – здесь нет того развитого «приморского туризма» как в Хорватии и Черногории, а промышленность уже не имеет прежнего имперского размаха, тем более после международных санкций. Тем не менее, была найдена ниша, где страна стала лидером – это информационные технологии. Словом, Сербия постепенно выправляется. У сербов есть национальный герой – это Никола Тесла, однако сегодня не менее популярны знаменитые деятели кинематографа – режиссер Эмир Кустурица, актеры Гойко Митич, Милла Йовович, Милош Бикович.
Впереди ждали Босния и Герцеговина.
БОСНИЯ И ГЕРЦЕГОВИНА
САРАЕВО
Сараево – один из самых живописных городов. Даже не верится, что рядом с текущей рекой, раскинутыми мостами, восточными базарами и западными, в австро-имперском стиле домами могло быть совершено кровавое преступление. Убийство эрцгерцога Фердинанда и его жены Софи изначально было каким-то фатальным и необъяснимым – не туда поехали, шофер перепутал дорогу, заехал в узкую улицу, где случайно оказался террорист Гаврила Принцип из организации «Млада Босна». Первое покушение сорвалось, но по стечению обстоятельств, второе – удалось. Пришло время написать банальную фразу: «От судьбы не уйдешь». Так, 28 июня 1914 года в этом небольшом городке состоялось событие, которое положило начало Первой Мировой войне. Отношение к Принципу менялось – от полного порицания его террористической позиции до преклонения его позиции националистической. О нем написаны книги, поставлены фильмы, установлен памятник и мемориальные доски. Вот такие дела…
А сам город прекрасен, теперь это туристический объект – очень красивый в летний солнечный день. В путеводителе так и написано: «Обзорная экскурсия по невероятно живописному Сараево – столице Боснии и Герцеговины, шумному, пестрому, одновременно восточному и западному городу: османский район Башчаршия, площадь Себиль, средневековые турецкие мечети и дома знати, европейские кварталы австро-венгерской эпохи, знаменитый Латинский мост». Все так и есть. Здесь началось мое знакомство с боснийским кофе. Хорош!
Мостар
Чудесный город – неофициальная столица Герцеговины, был разделен на две части. Одна, мусульманская, находилась по одну сторону Старого моста, другая – католическая – по другую. Водораздел по реке Неретве оказался в начале 90-ых годов 20 века роковым, так как единая страна расщепилась на боснийскую и хорватскую территории, которые объявили себя независимыми друг от друга и начали гражданскую войну. Но, когда сербы решили восстановить «право собственности» и завоевать Мостар, произошло объединение боснийцев и хорватов – сербов изгнали. (По дороге в Боснию мы посмотрели фильм «Ничья земля» — лауреат премии «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке. Кинолента рассказывала о судьбе двух молодых солдат – серба и боснийца, которые по воле войны оказались в одном окопе. Трагичная история, которая безжалостно подчеркивает бессмысленность кровопролития. Символичны последние кадры: раненый босниец лежит на мине – любое движение, и она разорвется. Вокруг суетятся люди из ООН, военные чиновники всех рангов, но выхода нет – разминирование невозможно. Все уходят. Парень остается один и медленно умирает).
Этот «конфликт» разрушил бо’льшую часть исторических зданий, и сегодня мы видим остатки былого процветания края. Впрочем, и они прекрасны. Мечети, крепости, узкие улицы, восстановленный Старый мост, сторожевые башни, восточные бани, цветистые базары с местным колоритом – и все это в зелени, под ярким солнцем, которого вокруг в изобилии. А еще здесь варят отличный кофе.
ХОРВАТИЯ
Загреб
Это второе посещение Загреба – первое, в 2008 году было грустным, так как город еще не оправился после гражданской войны девяностых годов. Тогда мы гуляли по темным улицам, рассматривая дома со следами ракетных обстрелов, провожая закат со смотровой площадки и беседуя с женщиной-гидом о нелегкой доле, выпавшей некогда процветающей Югославии. Казалось, разруху не победить, но уже в следующее посещение, летом 2019 года все изменилось – восстановленный город стал прекрасным туристическим объектом. Городу 925 лет. Когда-то он состоял из двух самостоятельных поселений – Градеца и Каптола, которые в середине 19 века были объединены Елачичем в стольный город Загреб. Его именем названа центральная площадь столицы Хорватии, сооруженной в имперском стиле монументализма – фонтан Мандушевац, памятник Елачичу, помпезное здание банка, а мимо проезжают длинные трамваи из трех вагонов. Гид сказала, что «при коммунистах» это была площадь Республики, памятник был демонтирован и фонтан не работал – запустили его только к летней Универсиаде 1987 года. Сейчас историю срочно пересмотрели: Елачича из «угнетателей венгерского народа» (подавил восстание) перевели в «отца нации». В общем, перестроились. Хорош Загребский кафедральный собор, ровесник города, — его видно отовсюду (он в нижнем городе). Рядом находится сторожевая башня собора, сооруженная для защиты во времена нашествия Османской империи. Интересна по архитектуре церковь Святого Марка (она в верхнем городе) с мозаично-черепичной крышей, на котором выложен герб королевства Хорватии, Далмации и Славонии. Она находится на одноименной площади, окруженная государственными учреждениями. Примером средневекового поселения стала улица Илица – узкая, с ремесленными лавочками. Что касается вида города с вышеупомянутой смотровой площадки, то он прекрасен.
ДАЛМАЦИЯ
Это историческая область, поделенная в 1945 году между Хорватией и Черногорией, которая тянется по берегу Адриатического моря на 400 километров. Чем только она не была! И провинцией, и республикой, и княжеством, и королевством, и губернаторством. Бессмысленно пересказывать историю – это такой котел, в котором перемешаны различные составные части. Достаточно сказать, что Далмация вошла в состав Хорватии по решению Гитлера и Муссолини в 1941 году – тогда начался геноцид других народов, устроенный усташами. В 1995 году изгнание «инородцев» закончилось полной победой местных националистов во главе с Туджманом. (Прав был адвокат Смоковников — в такой котел лучше не лезть).
Сейчас это благодатный край – курортный и туристический рай, разделенный на три части. Помню, в 2008 году отдыхала неделю в чудесном отеле в городе-порте Сельце, а рядом был городок Цирквеница. Регион назывался Кварнером и находился между Истрией и Далмацией. Удивила прозрачность Адриатического моря, потом оказалось, что мелкогалечным пляжам присвоен Голубой флаг за чистоту моря. А еще понравилась хорватская кухня – свежая рыба и много овощей.
Наиболее популярна Средняя Далмация. Лазурное вода, прибрежная галька, сосны, стрекот цикад, запах смолы на нагретом воздухе, раскиданные по побережью живописные города и деревушки. Здесь мы остановились на четыре дня, отсюда по утрам ездили на экскурсии в города Сплит, Трогир и Шибеник.
СПЛИТ
Сплит считается центром Далмации – и по расположению, и по значимости. Он занесен ЮНЕСКО в книгу памятников мирового значения и полностью оправдывает эту честь. Здесь все посвящено истории, достаточно давней, датируемой 305 годом нашей эры, когда римский император Диоклетиан построил дворец. Вот по его узким тенистым ходам, названным улицами, мы и бродили жарким летним днем. Это удивительное сооружение, занимающее три гектара, являлось и дворцом, и военным лагерем, и одновременно городом. Там укрывались жители соседних городов от нашествия славянских племен. В нем было более двухсот зданий. Дворец императора Диоклетиана, Сплитский собор, храм Юпитера и множество жилых помещений сохранились до сих пор. Внутри рестораны, кафе, сувенирные лавки и обычные квартиры. Примечательно, что этот дворец послужил декорацией к телесериалу «Игра Престолов». Город еще славен своим портом – вторым после Риеки.
ТРОГИР
Город находится в получасах езды от Сплита, расположен на островке, по площади занимает всего 35 кв.километров при числе жителей в 13 тысяч. Ему свыше 4 тысяч лет. Не город, а само очарование, так как историческая его часть — это закрытая крепость с башнями, дворцами, соборами, узкими мощеными улочками, гладко-зеркальными и отполированными. Конечно же, город внесен в список Всемирного наследия Юнеско (как иначе!). Попасть в него можно со стороны порта, через Северные ворота, пройдя мимо статуи покровителя города и фрагмента старинных городских стен. А дальше окунаешься в средневековье. Каждый век отметился чудесным архитектурным шедевром: XIII –княжеским дворцом и храмом Иоанна Крестителя, XIV – церковью доминиканцев, XV – дворцом Чипико и городской ратушей, и все средние века объединяет Собор Святого Лаврентия, строившийся три столетия. Запутанный лабиринт улиц очень напоминает Венецию – итальянское влияние повсюду, но город связывают с именами Ромео и Джульетты. Гид сказал, что на центральной площади велись съемки одной из версий одноименного фильма. Действительно, эта площадь просто создана для рассказа истории двух влюбленных: часовая башня, церковь Святого Себастьяна с лоджией, собор Святого Лавро, дворец Чипико с неоготическими венецианскими окнами и балконами – все будто из итальянского средневековья (город был завоеван венецианцами в 1420 году и 377 лет находился под контролем Венеции). Но фильм, вероятно, здесь не снимали – в интернете ничего об этом не написано.
Историческая часть соединяется с материковой через деревянный мостик, под которым по каналу Фоша плывут катера и яхты. Он ведет к городскому базару, где торгуют фруктами, овощами и сувенирами.
ШИБЕНИК
В интернете написано: «Шибенек – королевский отдых». Это правда. Городу скоро исполнится 1000 лет – небольшой возраст для Адриатики. Он считается довольно крупным – 37 тысяч населения. Река Крка, море, солнце, яхты, отели, парки – все присутствует. Город можно назвать не только курортным, но и историческим, так как здесь есть, что посмотреть: две крепости, собор, монастырь франсцисканцев, здание ратуши, пятисотлетняя церковь. Историческая часть расположена на склонах, которые спускаются к морю. Улицы узкие, замощенные отполированным камнем, с выходом на главный Собор Святого Иакова.
Он очень красив – белокаменный, массивный, строился больше столетия, запоминается 74 головами с гневным выражением (лента опаясывает нижнюю часть, так что разглядеть лица нетрудно – ни одно не повторяется). Есть версия, что это наказание для должников – увековечивание в камне. Знаменитый архитектор и скульптор Юрай Долматинец построил собор без единого кирпича, целиком из камня. Купол собора достраивали уже другие архитекторы. Его статуя находится на соборной площади.
Три города Средней Далмации запомнились по-разному: Сплит – грандиозной крепостью римского императора Диоклетиана, Трогир – средневековым обаянием в стиле «Ромео и Джульетты», Шибенек – уникальным собором Святого Иакова.
КВАРНЕР (Риека, Сельце, Цирквеника)
Я уже упоминала об этом регионе – он раскинулся между Долмацией и полуостровом Истрия. Проведя неделю в Сельце, я просто влюбилась в хорватскую кухню. Городок был невелик, но уютен. По вечерам играл духовой оркестр, отдыхающие сидели в летних кафе, потягивая вино или пиво. Днем купались прямо с каменных причалов, взрослые учили подростков вставать «под парус», в местном базарчике торговали сувенирами. А еще здесь хорошо складывались строчки будущей книги (Л.К.Шайдукова. «ОТКРЫВАЯ МАТРЕШКУ», 2006)
Освобождение.
Теплый летний вечер особенно хорош у моря. Зиля сидела в пластмассовом кресле рядом с полосатым зонтом и думала о том, что это одно из лучших ощущений, которые она когда-либо испытывала – тишина и покой. Вспомнилось детство и другое море, куда ее привозила мама из жаркого пыльного Ташкента: каменистый пляж, деревянные топчаны, тенистые навесы, фонтанчики с пресной водой, серебристые эскимо, газировка из красных автоматов, мамино бикини, пляжный хит «У моря, у синего моря!», а вокруг смеющиеся счастливые лица. Юность нации.
Она услышала сбоку чью-то беседу:
— Проехались по Венгрии, иначе как «оккупантами» нас не называют. Терпят, потому что мы им оставляем свои деньги. В Праге отношение получше, хотя и там мы наследили своими танками.
— Мадьяры! – последовал философский ответ. — Свободолюбивый народ, их даже татары толком завоевать не смогли.
Зиля покосилась на говорящих – два толстяка допивали канистру местного вина, из моря к ним вышел третий. Втроем они выглядели комично, напоминая героев известной сказки советского писателя. «В цифре «три» есть что-то мистическое, притягательное», — подумала Зиля. — “Три толстяка”, “Три богатыря”, “Три товарища”, “Три мушкетера”, а в поговорках тоже: “Бог любит троицу”, или “Третий лиший”. Определенно, с тройкой что-то связано – надо посмотреть в нумерологии».
Неподалеку женщина примерно ее возраста просматривала записи на телефоне:
— Ну вот, опять он со своей любовью! – скривила губы соседка. Было заметно, что ей хочется поговорить.
— Это же хорошо, когда тебя любят, — улыбнулась Зиля.
— Нет, — серьезно ответила женщина, — хорошо, когда ты испытываешь чувства.
— И совсем замечательно, если любовь взаимна, — подвела итог Зиля.
— Разве так бывает? – усомнилась собеседница. — Ах да, в молодости, просто я забыла. Тридцать лет в браке, двое детей, ни одной измены — моей, конечно. Привыкла.
— Нет, просто такой вид любви. Тишина и покой, — сказала Зиля.
Она посмотрела на море. Солнце медленно опускалось за горизонт, осветив его розовым светом, лаская последними лучами водную гладь, отражаясь мерцающими бликами и обещая вернуться утром. Морской бриз навевал умиротворение. За каменистым пляжем, прямо над отвесной стеной росли кипарисы, южные растения, чьи жесткие, глянцево лоснящиеся листья тысячелетиями впитывали солнечную влагу Адриатики. Прямо за дорогой под алыми черепичными крышами террасой к морю уютно расположились двухэтажные дома – их окружали сады из инжирных, оливковых, каштановых деревьев, дикого винограда. От них исходил пряный аромат. Вдохнув душистый, нагретый за день воздух, Зиля закрыла глаза. Сверху откуда-то упал зеленый плод. Зиля надкусила и понюхала сочную мякоть незрелого инжира.
— Любите растения? – послышался голос соседки.
— Люблю, и вид, и запах, — ответила Зиля.
— А я пять лет назад стала сажать цветочные клумбы – алые, белые, розовые. – Глаза женщины молодо заблестели. – Я их так люблю! Готовлюсь всю зиму, выращиваю рассаду, а это очень даже непросто! Иногда ростки такие слабые, что я их поливаю из пипетки, даже приспособилась подкармливать через инсулиновый шприц. Весной мой муж погружает все в машину и везет на дачу. Иногда делает пять-шесть поездок — так много однолеток.
— А не проще ли посадить многолетние растения? — спросила Зиля.
— Нет, сад должен быть каждый год разным! Мы живем в северных широтах, и цветет он не больше месяца. Но этот месяц мой! — Женщина счастливо засмеялась. – Никогда бы не подумала, что стану садоводом, но последние пять лет только этим и живу.
Зиля внимательно посмотрела на нее и тихо спросила: — Тогда что-то случилось?
— Да нет, ничего не особенного, — пожала плечами соседка. – Сын женился, дочь ушла к гражданскому мужу – все в порядке. Правда, мне пришлось бросить работу, но на дому я зарабатываю не меньше – делаю отчеты разным фирмам. А почему Вы спросили?
— Любовь к цветам – неожиданная, необъяснимая, совершенно внезапная. Вы рассказываете о них, как о возлюбленном.
— Хотите сказать, что цветами я заполняю пустоту? — Женщина была неглупа.
— Громко сказано, не пустоту, а недостаток любви. А может, убираете боль.
Собеседница кивнула головой.
— Пять лет назад я проснулась утром, посмотрела на мужчину, который лежал рядом и впервые его увидела. За завтраком я заметила, что у него пухлые, как у ребенка, губы, а я люблю тонкие, мужественные. Он откусил яблоко, жадно вгрызаясь зубами в мякоть. Этот процесс был отвратительным. Он встал и направился в туалет на своих коротких кривых ножках. Как я раньше этого не замечала! Потом он вышел – впереди у него был плотный живот. «Ты похож на крабика», — сказала я тогда.
Женщина замолчала, вглядываясь в темноту. Побережье осветилось огнями, море в ответ заиграло отраженной иллюминацией.
— А потом я заметила, что муж постоянно вертит в руках мобильный телефон. Мне понадобилось всего несколько минут, чтобы проверить его содержимое. Там была куча сентиментальных посланий. Моему «крабику» писали нежные слова любви, а он – старый, раскисший от чувств Ромео, отправлял пламенные ответы. Вычислить его Джульетту было несложно – это подчиненная, одинокая бездетная женщина средних лет. Конечно же, она хотела семью и ребенка, конечно же, мой толстый «крабик» был ее последней надеждой.
А однажды он нарядился, надушился и отправился на встречу «иностранцев». Я злорадно следила за его приготовлениями, и чуть не расхохоталась, увидев его взволнованное лицо. Мой пузатик был влюблен! Сев в машину, он поехал к вокзалу. Я поймала такси и рявкнула: “Вперед, за серой Маздой!”. Шофер азартно взглянул на меня: “Будет сделано!”, и мы поехали вслед за нашей машиной, чуть не врезавшись в ее бампер, когда мой благоверный вышел купить цветы. Это были розы – моего любимого, нежно-персикового цвета! На вокзале он торжественно направился к поезду, выставив перед собой букет. Шофер такси покачал головой и пробормотал: “Однако, прихватило мужичка нешуточно”. Я в ярости посмотрела на болтливого водителя и приказала: “Ждите здесь, скоро вернусь”. Открыв рот, он выдохнул: “Уважаю, моя бы так”.
Дальше было как в замедленном кино. Муж плавно двигался в сторону прибывшего поезда; оттуда, сияя от радости, вышла навстречу его возлюбленная. Они приближались друг к другу, распахнув объятия, — уже слышалась французская мелодия за кадром, повествующая об истории их любви. Он оказался ниже ее ростом, но до губ все же дотянулся. Не спеша, подойдя сзади, я слегка хлопнула его по плечу. Такого выражения на его лице не возникало ни разу за все тридцать лет нашего брака. Выставив вперед большой палец, я, как Волк из мультфильма, сказала: “Во!”.
В положенное время он не вернулся. В телефоне зазвучал его оскорбленный голос: «Ты меня унизила и делала это все годы нашей совместной жизни». В холодном бешенстве я отчеканила: «Если ты не придешь через двадцать минут, через тридцать уже будет поздно!». Ровно через двадцать минут он был дома.
На набережной послышались звуки оркестра – исполняли известную джазовую композицию.
— Хорошо играют, — задумчиво произнесла Зиля. – “Серенада солнечной долины”, любимый фильм моей мамы.
Они молча сидели в креслах, слушая нежную мелодию, потом Зиля сказала:
— Это саксофоны, в шестидесятых их называли “сексофонами”. Мой дядя был стилягой, он носил короткие брюки-дудочки, клетчатый пиджак, лакированные остроносые туфли, которые пришли вслед за ботинками на толстой платформе. Он часто напевал «Чучу» и был полон оптимизма. Как и вся страна.
Она еще раз вдохнула надрез инжира и спросила:
— В жизни так много интересного, почему все-таки растения?
— Не знаю, — покачала головой женщина. – Ни любовник, ни собака, ни внук. Правда, не знаю. Мы приезжаем в сад, сажаем растения, поливаем их, муж что-то мастерит, а потом ужинаем на крыльце. Вокруг пахнет цветами.
— Может, рядом с растениями к Вам возвращается любовь? — спросила Зиля.
— Нет, просто в саду он меня меньше раздражает, — ответила женщина. – Теперь я свободна, делаю, что хочу – вот, поехала на Адриатику. А муж закидал любовными эсэмэсками. – Она протянула мобильный телефон.
— Нет, это интимное, личное, как чужие письма, — отказалась Зиля.
Из темноты, слегка пошатываясь, вышел мужчина. В руках он держал кувшин местного вина.
— Отдыхаешь, Лева? — В голосе Зили слышалась укоризна. — Очень насыщенно, а главное – со смыслом.
— Одна женщина-психолог, не глупее тебя, между прочим, сказала, что в жизни нет смысла, а только процесс, поэтому можно делать все. — Он покачнулся и осел в соседнем кресле. – Сейчас у меня процесс дегустации красных сухих вин.
— Что-то затянулся твой процесс, — устало произнесла Зиля.
Лева улыбнулся, на его щеках обозначились милые ямочки.
— Все учит, — повернулся он к незнакомой зрительнице. – Откровенно подавляет. Просит взять ее замуж, а у меня на брак идео-син-кразия. – Последнее слово далось ему с трудом. – Требует, чтобы я защитился.
— Не может прочитать готовую работу, — вставила свою реплику Зиля. — Как только подходит срок защиты, так у нашего мальчика возникает социофобический кризис, и он от страха убегает в запой.
Лева отхлебнул вина прямо из бутылки и шутливо прикрикнул:
— Молчи, женщина! Вы с мамой разрываете меня на части, каждая со своей стороны. Она хочет видеть меня кандидатом наук. Это очень важно для еврейской мамы, чтобы ее сыночек был остепенённым. Но еще важнее, чтобы он женился на еврейской женщине.
Зиля возмущенно покачала головой.
— Семитский домострой! Итта Наумовна однажды уже выбрала тебе невесту, и где та сейчас? Укатила с дочкой в Америку! – Она повернулась к своей собеседнице. – Мы росли все вместе в Ташкенте. Его сестра, Эмма, была моей лучшей подругой. Потом Москва нас разлучила. Встретились уже зрелыми людьми – Левка тоже оказался психиатром. Мы близки, по-настоящему близки, но его родня уперлась. А началась вражда с его бабушки – Фаина Моисеевна всегда меня недолюбливала.
— А может, Лева сам этого не желает, а родня – всего лишь прикрытие? – спросила женщина невинным голосом.
Зиля убито молчала. Через минуту в тишине послышался храп: Лев Вениаминович, откинув спинку кресла, мирно спал под стрекот цикад.
— Вот так и живем, — кивнула головой Зиля. – Вам легче, Вы свободны от любви, а каково мне?
Они неспешно поднялись по лестнице на набережную и побрели под оранжевым светом фонарей туда, где играл оркестр.
Лева спал недолго. Во сне он видел пылающее марево над городом своего детства, маленького ослика, который едва передвигался от жары; весело бегущих девчонок – сестру и ее подругу; двух бабушек, едва поспевавших за ребятней. Он слышал детский смех и строгий оклик молодой мамы из окна хрущевки (“Эмма, Лёва, домой, пора заниматься!”), звуки пианино и влажный шепот Зили – прямо в ухо: “Лучше тебя никого нет”. Он проснулся – счастливый и растроганный, посмотрел на звездное небо, отражающееся в море, и, поколебавшись, разделся. Вода была теплой и ласковой. Она его приняла сразу, целиком – как женщина. Лева плыл в темноте, тихо улыбаясь, и чувствуя себя удивительно свободно. Выпитое вино приятно бродило в голове, тело казалось податливым и послушным. Сначала пропала музыка, потом свет, небо и море слились в одну массу, но возвращаться по-прежнему не хотелось.
ИСТРИЯ
Риека
В Риеку мы прибыли поздно вечером, а уехали после завтрака. Типично «отельное посещение», каких было немало. Приезжаешь в новый город, выкатываешь чемодан, идешь на ресепшн, берешь ключи, заходишь в номер, кидаешь вещи, включаешь телевизор и — быстро в душ. Несмотря на усталость, сон приходит не сразу, поэтому рассматриваешь фотографии, сделанные за день, а в последние годы еще и выставляешь их в Инстаграме, подкармливая свой нарциссизм. Ну, может, сохраняя их для одинокой старости… Встаешь спозаранку, чтобы обежать прилежащие улицы, постоять в еще сыроватом утреннем воздухе и почувствовать ауру города. В Риеке она морская, потому что над речными каналами летают чайки, пахнет рыбой и портом. Потом гид скажет, что здесь причаливают яхты со всей Европы и остаются на зимнее время. Все дело в дешевизне: европейцы – народ экономный. Сфотографировав все до последней птицы, возвращаешься на завтрак. Отели бывают разные, но «Континенталь» особенный, несмотря на скромные три звезды. Здание выглядит весьма фешенебельно, оно построено в девятнадцатом веке в стиле австро-венгерского «монументализма». Таких много в Вене и Будапеште. Как же я люблю отельные завтраки! Это что-то особенное, придающее дополнительную привлекательность путешествиям. Дело даже не в том, что чувствуешь себя «европейкой» (этот аспект мне безразличен), а в непередаваемом шарме утренних гастрономических фетишей: поджаренные хлеб или круасаны, свежевыжатый сок, кофе, молоко в молочнике, порционное масло, крошечные квадратики джемов. А еще фрукты, мюсли, каши, омлет, салаты – выбор большой. В Риеке все было отлично: скатерти накрахмалены, салфетки огромные – с нарядными позументами, официантов не видно. (Иногда устаешь от «русского менталитета» — сама такая! — хочется остаться в европейском холодном безразличии. Однако долго пребывать в нем тоже тяжело, так как тянет к родным скандалам, проблемам и главной неразрешимой теме: что делать и кто виноват).
ПУЛА
Это запоминающийся город. Первый на Адриатике, возведенный в эпоху Древнего Рима, хотя считается, что древние греки опередили – Пула упоминается в легендах Эллады о золотом руне. Однако именно римляне сделали этот город процветающим – с памятниками архитектуры, форумами, театрами, храмами, водопроводом, именно их и посещают туристы. Пула — это грандиозный амфитеатр, построенный одновременно с римским Колизеем; храм Августа на главной площади Форума, разрушенный, но восстановленный после Второй мировой войны; античные ворота в город – двойные и Геркулесовы, Кафедральный собор, Триумфальная арка, а также развалины римского театра. (Впервые об этом городе я услышала в фильме Тинто Брасса: девушка из Пулы, по прозвищу «Перчинка» – «Паприка». То было время расцвета эротического кино, которое мы – жители бывшего Союза впервые для себя открывали).
РОВИНЬ
Очень веселый городок. Белоснежные или желто-красные дома с черепичными крышами, пляжи, яхты на приколе в порту (гид сказал, что сюда регулярно наведываются русские олигархи), дорогие отели – все это доступно для досуга в стиле Luxery, но здесь кроме пляжно-курортного отдыха есть, что посмотреть. Небольшой очаровательный городок на холме, где живет около пятнадцати тысяч жителей, имеет четко очерченный исторический центр – в виде капли. Когда-то это был остров, но потом сделали перемычку, и теперь это «песочные часы». В Хорватии он считается «одним из девяти крупнейших», так как есть совсем уж крошечные городки. Здесь нет противостояния представителей различных национальностей — всех много, поэтому жители городка называют себя «истрийцами». Все очень мирно, многонационально. Крутые каменные спуски, лестницы, щели из домов, сквозь которые сияет море, — экскурсия увлекательная, но опасная (надо надеть подходящую обувь). Конечно же есть центральная площадь имени Тито, городская ратуша с часами, арка Балби со львами и турком — напоминание о Венецианской Республике.
На самом высоком месте находится церковь Святой Евфимии. Это местная великомученица, пострадавшая за свое христианское вероисповедание. Ее бросили на растерзание львам, и это можно разглядеть на соборных фресках. В день ее смерти, 16 сентября, паломники идут к ее саркофагу, который был вначале в Константинополе, но потом пропал, появившись вновь уже в Ровине. Христиане восприняли это явление как чудо. Колокольню собора, самую высокую в Истрии, видно со всех точек города. Есть еще пятиметровая медная статуя мученицы – прямо на колокольне.
ПОРЕЧ
Маленький городок – 7,5 тысяч населения, но это с российской точки зрения. В Хорватии (Истрии) есть город-крепость Хум, расположенный в гористой местности, в котором проживает всего 72 человека. Историческая часть Пореча состоит всего из трех улиц. Зато каких! Они буквально напичканы византийскими реликвиями, расположенными на территории древнеримского города. Во втором веке до нашей эры во времена императора Октавиана это был римский военный лагерь, потом поселение, а на пике процветания Римской империи стал городом. Улицы прямые, главная – Декуманус ведет к площади Марафор, где и был расположен Форум. Но наиболее сохранившаяся достопримечательность – это Евфразиева базилика шестого века с византийской мозаикой. Она выглядит необычно в старой Европе. Можно констатировать, что это достаточно гармоничное сооружение, так как вокруг много разномастной эклектики из-за постоянных перестроек. Примером служит Романский дом, который является вторым по «древности» после базилики: нижняя каменная часть построена еще в тринадцатом веке, а верхняя, деревянная – в веке восемнадцатом. Другой пример – Истрийский парламент, который был вначале был церковью, потом монастырем, потом францисканским храмом, а во времена владычества Австро-Венгрии стал учреждением с характерной барочной лепниной. Три башни – Пятиугольная, Круглая и Северная — с исторической точки зрения совсем «молодые», так как построены в середине пятнадцатого века.
ПЛИТВИЦКИЕ ОЗЕРА
Полагаю, что это самые красивые места Хорватии – 16 озер объединенных 92 каскадами водопадов. Растительность богатая, вода чистая, форель водится, но посещение этого уникального мирового памятника природы (согласно решению ЮНЕСКО) далеко от комфорта. Огромное число туристов, километровые очереди, длинные цепочки на мостиках, переходах – и все это под жарким балканским солнцем. Билеты недешевые (особенно у гидов), так что «озера», вероятно, являются значительной статьей дохода этого края. Все же знакомство с природой требует уединения – это же не памятники!
Не хотелось бы завершать свое описание негативной репликой. Путешествие было замечательным – Балканы не подвели. Не хватило сил на посещение Дубровника, а также Национального парка «Корнаты», так как информации было так много, а впечатления наслаивались друг на друга так плотно, что захотелось обычного незамысловатого отдыха на берегу Адриатического моря.
Авторский рассказ «Зовите меня Ириной»
В зале было откровенно холодно. Огромные окна старого помещения полуторовековой давности легко пропускали сырой февральский воздух, давая простор сквознякам. Пожилые врачи поверх халатов надели шали, больничная молодежь предпочитала щеголять в меховых изделиях разного достоинства. Все слушали ординатора, вот уже час невыразительно читавшего свой доклад. Зал заметно вздохнул, когда выступающий добрался до финальных слов: «Таким образом, в настоящее время пациент ставит вопрос о смене пола».
Послышался шум открывающейся двери, возбуждённый громкий шёпот:
― Сюда, что ли, заходить? Я хорошо выгляжу, парик не растрепался?
Сидящие старались рассмотреть стремительно вошедшую высокую девушку, одетую в яркий, не по весне лёгкий наряд: узкая блестящая малиновая юбка ― среднее между набедренной повязкой и бандажом для беременных, дешевая из искусственного меха короткая белая куртка, сапоги с высокими голенищами, театральная сумка ― портмоне. Зал изумлённо наблюдал за уверенными повадками пациентки, которая лихо закинула длинную ногу, вскинула голову в огромном платиновом парике, презрительно поджала тонкие губы, обведённые красной помадой, дерзко осмотрела присутствующих. Девушка наслаждалась всеобщим вниманием, это было заметно по довольному блеску грубовато подведённых глаз, разрумянившемуся лицу, учащенному дыханию.
Из зала послышался голос:
― Как Ваше имя?
Девушка усмехнулась:
― Зовите меня Ириной.
Тот же голос настойчиво продолжал:
― Но по паспорту Вы – Валентин.
Было очевидно, что эти вопросы задавались не в первый раз, и к ним она привыкла. Бойким заученным тоном, как при прочтении текста, многократно повторенного на репетиции, пациентка ответила:
― Это по паспорту, а на самом деле я ― не мужчина. Спросите кого угодно, все воспринимают меня как девушку, как привлекательную девушку, ― она кокетливо повернулась к одному из врачей. ― Вот Вы, если бы всего не знали, за кого бы меня приняли?
Мелодичный голос завораживал. Встряхнувшись как от наваждения, молодой врач жестко ответил:
― За мужчину.
Ничуть не смутившись, девушка снисходительно кивнула головой: ― Это Вы сейчас так говорите, а если бы один на один, то поверьте мне ― все было бы по-другому.
― А когда Вы впервые назвались женщиной? ― вопрос повис в воздухе.
***
(Десять лет назад)
Весна в этом году была удивительная ― прозрачный струящийся воздух обволакивал ели, превращая каждую в произведение японского искусства. Березы также просились на полотно ― безвольно обвисшие ветви создавали причудливое кружевное изделие, отчётливо проступающее на пронзительно голубом небе.
В районном военкомате стоял шум ― шёл весенний призыв. Переполненные коридоры двухэтажного здания напоминали кровеносную систему некоего организма с бесшабашной дурной кровью. В одной из комнат царило особенное оживление ― десятки раздетых призывников потешались над свом видом. Стройные, крепкие, мускулистые испытывали явное превосходство над хилыми собратьями по призыву, однако виду не подавали ― военкомат равнял всех. В помещении было жарко, призывники маялись в ожидании.
― Когда же будут вызывать? ― раздался недовольный голос.
Самый маленький, прозванный Малышом, ответил, протяжно-медленно растягивая слова:
― На нас обиделись, теперь уже никогда не позовут ― надо просить прощения.
Все засмеялись. Через некоторое время по предложению Малыша призывники разделились на три команды: в одну сторону выстроились парни в белых трусах, в другую ― в полосатых семейных, в третьей собрались все остальные. Когда стало особенно шумно, из кабинета вышел сердитый врач. Грозно посмотрев на молодежь, так ничего и не сказав, он уже хотел было вернуться назад, но тут увидел высокую девушку, входящую в комнату:
― Вы, девушка, к кому? Здесь посторонним вход запрещён, ― банальные слова веско слетали с губ, становясь на лету значительными и важными.
Девушка, медленно покачивая узкими бёдрами, невзначай касаясь сидящих, прошла к пожилому врачу и, победно взглянув ему в глаза, громко сказала:
― Родина зовёт своих сыновей! Мне пришла повестка.
Она обернулась, чтобы оценить произведённый эффект. Молодые люди пристально-заинтересованно рассматривали фигуру пришедшей. Десятки глаз прощупывали, изучали каждый участок тела, особенно долго останавливаясь на узенькой юбочке. Девушка стояла не шевелясь, как бы впитывая всё вокруг. Как же она любила этот запах молодых тел, грубые или нежные руки, мосластые колени, теплые, с пряным ароматом, подмышки и цепкие, по-мужски тяжёлые, взгляды. Хотелось отдать себя всю, до капли, без остатка, в благодарность за то, что нужна, с надеждой хоть на миг быть близкой одному, другому, всем! Горячая волна внизу живота обжигала. Казалось, все видят дрожь, сжатые руки, прерывистое дыхание, расширенные зрачки. Ну и пусть! Пусть знают ― всё для них, ничего не жаль!
Тишину нарушил задумчивый голос Малыша:
― Это кто, гомик, что ли?
― Да нет, нечто другое ― Оно… ― не менее философски ответил его сосед.
― А грудь, там же ничего нет, ― не унимался Малыш.
― Вот если бы из одного места убрать, а ко второму приложить, то что-нибудь получилось бы.
Призывники дружно подхватили эту тему. Задорные, но небезобидные полушутки–полуиздёвки посыпались со всех сторон.
― Ладно вам! ― прикрикнул вышедший на шум военный, ― пройдите к военкому!
Сдерживая рыдания, девушка последовала за ним, а в кабинете громко расплакалась, размазывая тушь с густо подведённых ресниц. Съехавший на бок парик открыл тёмные курчавые волосы. Крупными мужскими ладонями девушка пыталась вернуть его на место. Военком отметил обгрызанные, с чёрной полоской ногти. Примирительным голосом он сказал:
― Иди домой, больше вызывать не будем.
***
Пауза в зале затянулась. Вобрав воздух, пациентка быстро, оживлённо жестикулируя, застрекотала:
― Вызвали меня в военкомат. Зашла, осмотрелась, вокруг призывники, кто ущипнёт, кто погладит ― видно, нравилась всем, а когда узнали, что я от рождения парень, то и вовсе отбоя не было. Мне военком так и сказал: «Ты ― прирождённая звезда!» Правда, кто-то другую рифму подобрал, но я не обижаюсь. Похоже, так их зацепила, что поэтами заделались.
Довольная, она откинулась, победно взглянув на врачей. Молодёжь зашевелилась, зашепталась, послышались смешки.
― Чем Вы занимаетесь, как зарабатываете деньги?
― Меня не зря назвали звездой. Я подрабатываю в ночном клубе. Подружка, или друг, как хотите, исполняет стриптиз. У нее звучное имя ― Рафаэла. Танцует как девушка, зажигает, завлекает, а в конце номера оказывается парнем. Успех колоссальный! Я же обслуживаю разгорячённых клиентов. В свободное время выходим в коротких юбках на трассу. Словом, не нуждаемся.
― А Ваш друг тоже в женской одежде ходит?
― По ночам, да. Ночью она ― Рафаэла, звезда клубного шоу, а днем ― Денис, неприметный, даже невзрачный студент. А вот я ― даже днем звезда, потому что не снимаю женской одежды. На Рафаэлу спрос только по ночам, а на меня ― круглые сутки.
― А почему Вы называете себя звездой, если занимаетесь банальной проституцией? ― едкий девичий голос вызвал в рядах оживление.
― Вы так говорите, потому что Вас никто не любит. Конечно, звезда. У кого-нибудь здесь есть личный психоаналитик? А у меня ― есть! Вот она, ― пациентка победно протянула руку, указывая на средних лет женщину. Та, улыбнувшись, кивнула головой:
― Именно так, причем, на общественных началах.
Удовлетворенная, пациентка тем не менее не унималась:
― А Вы, девушка, так говорите из зависти. Между мной и Вами, мужчина всегда выберет меня, потому что я лучше как женщина.
― Может, Вы просто безотказная? ― голос юной стажерки вступил в палемику.
― Да! Представьте себе ― безотказная! Потому что я люблю мужчин, а вы их только мучаете ― постоянными отказами, капризами, унижениями. У вас же, у принцесс, надо выпрашивать любовь, клянчить как подачку. А я им дарю всю себя, без остатка. Поэтому у меня среди братвы масса поклонников, так что в обиду никто не даст. В детстве тоже защитников хватало.
Девушка остановилась, словно что-то припоминая.
***
(Пятнадцать лет назад)
Из уборной доносились приглушённые звуки:
― Получи, тряпка половая, будешь знать как крысятничать!
Послышались всхлипывания, шлепки. Девочка, пробегавшая по коридору, замерла, прислушалась, затем тихо вернулась в свою палату. Стояла глубокая ночь. В интернате ― красном кирпичном здании сталинской застройки ― все спали. Лишь в некоторых палатах слышалось невнятное бормотание. Длинные коридоры с огромными окнами без занавесок и обшарпанными стенами; комнаты, именуемые палатами, больше похожие на ночлежки; вонючие уборные ― всё это было выкрашено в тёмно-зелёный бутылочный цвет. В столовой со стен отовсюду смотрели глаза зверей и птиц, следящих за детьми, что ещё больше усиливало общее мрачное впечатление. Из-за экономии электричества помещение освещалось тусклыми лампами и уличными фонарями.
В одну из палат на пустовавшую койку вернулся высокий худой сутулый подросток, нелепо размахивая длинными руками. Сев на кровать он надолго застыл, затем несколько раз судорожно всхлипнул и замолк, глядя невидящими глазами в проём двери. До субботы было ещё долго, да и вряд ли мать заберёт его ― ушла в загул. В палату заглянула ночная воспитательница, подошла к подростку, пригляделась и тихо вздохнула:
― Это кто же над тобой так поработал, Валь?
Мальчик взял шершавую, неухоженную руку женщины, прижал к щеке и прошептал:
― Больше такого не будет. Идите спать, поздно.
Когда всё вокруг затихло, он неслышно подошел к койке соседа, дотронулся до плеча. Тот проснулся мгновенно, присел и выжидающе посмотрел на подростка:
― Что, отделали?! Без защитников не обойтись.
― Я согласен, буди Кольку, всё равно одному спать холодно.
Через некоторое время трое воспитанников молча лежали на двух сдвинутых кроватях. Рослые ― по бокам, худой ― в центре. Когда уже казалось, что все уснули, послышался внятный голос:
― Завтра наденешь платье. Мы и раньше тебя замечали в женской раздевалке. Так что всё будет как положено, станешь женой.
***
Из задумчивости её вывел вопрос пожилой женщины, укутанной в тёплый деревенский платок, из которого торчала лысоватая голова с рыжими, непрокрашенными волосами и огромными очками. Усталым голосом видавшего виды специалиста она спросила:
― Так, может, никакая Вы не девушка, а просто гомосексуалист, который стесняется этого?
Пациентка возмущённо вздёрнула плечами. Впервые потеряв самообладание, она выкрикнула:
― Педиком никогда не была, я их даже презираю, это последние люди. Я ― девушка, в Ваши-то годы пора знать, что нас называют транссексуалами.
Упрямо вскинув голову, пожилая женщина возразила:
― А чем Вы отличаетесь от гомосексуалистов ― живете только с мужчинами, регулярно переодеваясь в мужскую одежду?!
― Это Вы заставляете меня переодеваться! С мужским паспортом и в женской одежде полжизни проведёшь в дежурках, и на работу не устроишься, даже временную. Я не гомик, даже не представляю, как это мужчины друг с другом живут, извращение какое-то. Видите, колготки, юбка, серьги ― всё как положено, как у женщин.
Молодой врач болезненного вида, краснея и заметно волнуясь, спросил:
― Почему Вы считаете гомосексуалистов ниже себя, среди них много выдающихся людей?! ― Справившись с волнением, он продолжил: ― Вы рассказали о двух подростках, которых назвали «защитниками». А их Вы не считаете гомосексуалистами?
Удивившись такой версии, пациентка насмешливо посмотрела на парня:
― Они же с девочкой спали, со мной, всё как положено. Недавно встретила, ни один не узнал меня. Слышала, у каждого семья, дети.
― Эти подростки принуждали Вас переодеваться, ну и всё остальное делать?
Пациентка недоумённо пожала плечами:
― Заставляли? Чушь! Они защищали меня, другие даже завидовали, так что никакого насилия, а быть женщиной я ещё раньше хотела.
***
(Двадцать лет назад)
Интернат постепенно опустел, всех детей забрали на выходные. Двое восьмилеток неприкаянно бродили по коридорам, заглядывая в классные комнаты. Наконец, дежурная, дородная полногрудая женщина, властно позвала:
― Николай! К тебе старшая сестра приехала ― на выход!
Один из мальчиков опрометью кинулся к ней, радостно прильнул к бесформенной шерстяной юбке:
― До свидания!
Другой, щуплый, большеглазый, больше похожий на девочку, одиноко стоял в коридоре, тоскливо глядя в окно. Женщина беспокойно посмотрела в его сторону:
― Ладно, Валя, не страдай, я отведу тебя домой, а если никого не застанем ― будешь ночевать у меня.
Ребенок воодушевлённо помчался за своими вещами.
Идти было далековато ― село располагалось на берегу большой реки вдали от дорожной магистрали. Впрочем, шли легко. Золотистый наст осенних листьев мягко вибрировал под ногами. Валька загребал сухие листья, весело приговаривая:
― Мы в город изумрудный идём дорогой трудной, идём дорогой трудной, дорогой непростой!
Наконец, за пригорком появились первые поселковые дома. В одном из них слышалась удалая музыка.
― Мама дома! ― радостно сообщил мальчик.
― Раз дома, беги к ней, ― тяжело дыша, отозвалась женщина. Грузно повернувшись, она медленно стала удаляться.
Валькин дом казался неказистым и запущенным. Покосившийся, потемневший от времени, с распахнутой калиткой он был похож на загулявшего сельчанина в рваной поношенной одежде. Особую лихость ему придавал разноцветный флюгер ― петух, резво крутившийся на единственной ноге. Дверь оказалась не заперта. Тихо пробравшись в сени, мальчик остановился, предвкушая впечатление, которое он произведёт.
Из комнаты доносились возня, ругательства вперемешку со стонами. Громкая музыка заглушала часть звуков, но была не в состоянии перекрыть грубый мужской мат. Заглянув в щель, ребёнок с ужасом увидел двух раздетых мужчин ― тело одного из них было иссиня-тёмным от татуировок. Другой что-то мял под собой, остервенело вихляя тощим жилистым задом. В ворохе тряпья светлело перекошенное до неузнаваемости лицо матери.
«Убивают!» ― первое, что пришло в голову ребёнку. ― «Надо звать людей! Почему она не просит о помощи?»
Вдруг послышался смех, принадлежавший женщине. Низкий, грудной, он странным образом волновал, будоражил, сбивал с толку. Потянуло табачным дымом ― вся тройка мирно курила, устроившись среди тряпичного хлама. Через некоторое время тот, что с наколками, стал приближаться к дверному проёму ― уже отчётливо виднелись фиолетовые русалки на его груди. Мальчик замер за дверью. Мужчина, прихватив бутылку водки, вернулся к компании. Распивали недолго, через короткое время комната заполнилась шумом борьбы, хриплыми возгласами, безудержной энергией дурного сладострастия. Заворожённо глядя в щель, Валька видел широкую спину с ритмично качающимися куполами. Из оцепенения его вывел животный стон матери вперемежку с ликующим рычанием одного из гостей. Ребёнок ощутил едкий острый запах пота, конвульсивное сотрясение обнажённых тел, волны истомы, исходившие от женщины. Резко, почти болезненно возникло острое желание быть среди них, испытать всё то, что чувствуют они, лежать на месте матери истерзанным, измученным, обессиленным под напором грубой мужской ярости.
***
― Да, быть женщиной я уже давно хотела, ― повторила пациентка. Круглые цыганские серьги подрагивали в такт произносимых слов, малиновая, с блёстками, юбка мерцала под светом люстры, меховая куртка, по-гусарски накинутая поверх плеч, белела и искрилась как снежная горная вершина.
― Новогодняя ёлка, ― выдохнули на задних рядах.
― Да нет, скорее, карнавал в Рио, ― послышался ответ.
Ничуть не смущаясь, пациентка продолжала:
― В детском саду у нас была воспитательница ― Ирина. Добрая такая, меня всегда защищала от мальчишек, я её мамой звала. Помню, она носила широкую шифоновую юбку, которая развевалась при ходьбе. Я дала себе слово, что у меня будет такая же. Даже бабушку попросила сшить для любимой куклы шикарный наряд. Просыпалась на печке, смотрела на куклу и представляла себя принцессой. Когда в избе никого не было, то переодевалась в одежду матери и ходила на огромных каблуках. Однажды старший брат застал меня в таком виде и побил. Грубый он был, жестокий.
― Так у Вас есть ещё и брат?
― Уже нет. Наркоман, умер от передозировки, — впервые ответ прозвучал сухо, неохотно.
― Ваша мама часто бывала нетрезвой?
― Часто? Да почти всегда. Вначале не столько пила, сколько куражилась, гуляла. Про эти загулы всё село знало. Дом был полон мужиков, она любила уголовников. Кто из заключения выйдет ― прямо к ней. Даже из города приезжали. Ненавижу её, уже много лет не общаюсь, с бабушкой живу в той же избе. Село наше близ города, иногда у друга ночую, иногда и поспать-то не удаётся, но матери не показываюсь. Вот её фото ― королева Шантеклера, когда-то слыла первой красавицей, сейчас уже так не скажешь.
Из бархатной театральной сумочки посыпались старые фотографии. На них улыбалась молодая женщина ― огромные глаза, вьющиеся чёрные волосы, полные губы, ямочки на щеках. Она была не просто хороша – притягательная, манящая, одновременно насмешливо-дразнящая и обещающая улыбка в сочетании с печальными из-за длинных ресниц полузакрытыми глазами создавала ощущение тайны, недосказанности, вечной загадки.
― Так, может, Вы потому и надевали одежду матери, что скучали по ней? ― толстые диоптрийные очки старой женщины вынырнули из необъятной шали. Крошечные глазки буравили пациентку, безжалостно проникая в затаённые глубины.
Девушка вскинулась:
― Вы почему не уходите на пенсию? Задаёте дурацкие вопросы, на которые нет ответов! Скучала ― не скучала, какое это имеет значение. Она мне была и не особенно-то нужна, я отца любила.
***
(Двадцать пять лет назад)
Мужчина тихо скулил, свернувшись калачиком в углу большой избы. Протяжный, нутряной, полный тоски и бессилия звук сливался с завыванием ветра за окном, хлопаньем распахнутой калитки, скрежетом флюгера–петуха на крыше. В избе было холодно, остывшая печка тепла не давала. Студеные разводы на окнах отнимали крохи света неясного зимнего утра. Вскоре стало тихо ― мужчина поднялся, потянулся за папиросами, закурил. Зябко поёжившись, снова забрался под утлое тряпьё. Тяжёлое чувство одиночества захлестнуло мутной волной, потянуло за сердце, притаилось глубоко в груди. Неизбывная тоска ощущалась столь явственно, что он потёр рукой у ворота. Предрассветные часы, самые мучительные и длинные, приносили с собой ворох мыслей, таких же мучительных и невыносимых. Неподалёку слышалось сопение младшего сына, старшего отправили в интернат. Жены, как это часто теперь случалось, не было дома.
«Сука», ― горько подумал мужчина. ― «Шляется, где попало, всё нагуляться не может».
Вспомнилась свадьба, удалая и бесшабашная. Односельчане всё удивлялись ― красавица и за такого худого, хворого. Никто не знал, что невеста вынашивала ребёнка, не от него ― от наглого, сильного, хитрого. Обманул, окрутил и бросил, как в песне. Она хотела руки на себя наложить. Не окажись он в сарае, удавилась бы. Не любовь, глухая тоска истерзанных людей объединила их тогда. Женой она так и не стала, хотя и родила от него ребёнка, его ребёнка ― Вальку. Бессилен он был, не столько телом, сколько душой, мыслями, побуждениями был слаб. Женился, думал ― поднимется, напитается силой, но только всё наоборот вышло. Жена после рождения второго сына окончательно оторвалась. До свадьбы добрая, весёлая, вся какая-то сияющая, сейчас стала оголтелой, проклятой бабой. Старший сын отца в нём не признавал, будто чувствовал, что от другого. В интернате жаловались ― паскудит. Только Валька, кровиночка, как две капли похожий на него, любил всем сердцем и душой.
Мужчина осторожно перевесился через кровать:
― Валька, иди ко мне, сынок!
Ребёнок сонно залез под бесчисленные покрывала. Прижавшись к отцу щуплым тельцем, замер, вдыхая тёплый запах отцовского пота, улыбнулся, доверчиво обнял за шею. Взволнованный, растроганный, отец глубоко поцеловал его в губы. Вспомнилась жена в их первую ночь, такая же родная и близкая, её шепот, тихие смешки, нежное дыхание, ласковые усталые объятия. Мужчина гладил ребёнка, бессознательно проводя подрагивающими пальцами по его телу. Задохнувшись от прилива непривычного, давно забытого возбуждения, он мягко переместил голову сына к своему животу. Горячая, пульсирующая волна вытолкнула наружу всё то, что копилось последние годы, мучило в предрассветные часы, не давало покоя и днём, связывая липким тягучим ощущением своего бессилия.
***
― Вы говорите, что любили отца. Вас роднили духовная близость, сходство характеров или общее одиночество?
― Да, духовная близость, ― усмехнулась пациентка, ― и сходство характеров, и, наверное, то самое одиночество. Он мягким был, добрым, каким-то заброшенным. Любил рыбалку, не пил, но много курил. Мать откровенно издевалась над ним, за что ― непонятно. Однажды ранним зимним утром пошёл на реку и утонул в проруби. Удочек не нашли, все решили, что украл кто-то. Тело выловили только весной.
― Не было ли у Вас в роду психически больных, или лиц, покончивших самоубийством?
― Нет, конечно. Отец умер от несчастного случая, брат ― от передозировки. Мать до сих пор жива и умирать никогда не собиралась.
― Может, у Вас когда-либо были травмы головы с потерей сознания?
― Может, и были, но несерьёзные, меня несколько раз избивали в интернате, пока не нашлась защита. Сознания никогда не теряла, иначе я бы запомнила.
***
(Двадцать восемь лет назад)
Женщина медленно брела по берегу, неуверенно наступая на землю, чудом сохраняя равновесие на скользкой траве. Что-то бормоча, придерживая огромный живот она вразвалку передвигалась к намеченной цели ― прибрежным мосткам, где собиралась передохнуть. Вдруг она неловко поскользнулась и с размаху упала в реку. Еле выбравшись из прохладной воды и немного протрезвев, произнесла:
― Ублюдок! Ещё не родился, а уже урод. И отец твой дерьмо, и ты, видно, таким же будешь. Не вытравила тебя в утробе, выжил.
Встряхнув платье, побрела дальше. У мостков с трудом взгромоздилась на нагретый солнцем деревянный настил, вытащила бутылку дешёвого вина и, опрокинув, стала жадно пить. Солнце поднималось всё выше ― разгорался жаркий июньский день. Шум камыша и прибрежной травы, стрекот кузнечиков, соревнующихся с верещанием сверчков, жужжание насекомых, всплеск воды навевали сон. Женщина задремала, безвольно опустив голову. Прошло немало времени, прежде чем она проснулась от духоты и липкого пота ― солнце стояло в зените. Беременная с трудом поднялась на ноги, шагнула на прибрежную глину. Охнув, замахав руками, она ничком упала на живот, стукнувшись виском о борт старой лодки. Сидящие вдали рыбаки уже собирались домой ― солнце припекало, клёва не было. Один из них, с дальнозорким взглядом старого человека, показал молодому напарнику:
― Глянь! Кто-то решил позагорать в одежде.
Рыбаки заспешили к мосткам.
― Да это Татьяна загуляла. Никак сознание потеряла от удара, кровищи-то сколько. Беги за помощью. И опять на живот упала. Это кто же у неё уродится?!
ЭПИЛОГ
ЭПИЛОГ (Л.К.Шайдукова. «Перевертыши»)
Люди глупы, даже психиатры, хотя мнят о себе очень много. Я приглядываюсь к ним, выискивая нечто особенное, но ничего не нахожу. Среди больных они чувствуют себя прекрасно, будто бы это и есть их место в жизни. О чем они думают, глядя в глаза своим пациентам? Не ощущают ли беспокойства, работая в замкнутом пространстве лечебницы? Разве они не мои сокамерники, только с улучшенными условиями пребывания в больнице? Что привело их в психушку, где железные двери для врачей открываются и закрываются с чуть большей частотой, чем для их подопечных? Находясь на принудительном лечении, которое уклончиво стали называть «недобровольным», я заново познал понятие свободы.
Мой отец – Борделяйн – нечто среднее между невротиком и психотиком. Психопат, одним словом. Вероятно, и я принадлежу к этой категории людей, хотя таковым себя не считаю. Так сказали эти надутые докторишки, у которых своя выгода, своя награда: опуская других, поднимаются сами. Иначе, зачем идти в психиатрию? Каждый раз, когда они значительно обмениваются своими немудреными терминами, уверенные, что нашли свой особый, зашифрованный язык, я переполняюсь тихой яростью и желанием отомстить. Неважно кому – всему миру. Моя месть неконкретна и безадресна. Она глобальна, чиста и абстрактна. Наказать всех и почувствовать власть. Наказать всех и испытать наслаждение. Никто не должен догадаться, что именно я – регулятор смерти, именно от меня исходят призывы к очищающему разрушению.
В больнице у меня свободный режим — перелом ментовской челюсти не такой уж большой проступок. Многие хотели бы это сделать, но боятся упасть с пьедестала, который сами себе возвели. Вначале я бунтовал, сопротивлялся, раздавая удары направо и налево, однако добился лишь продления срока лечения. А потом пришло озарение, и моя жизнь приобрела особый смысл. Сейчас мне доверяют носить по палатам еду для одиночек, раздавать пищу в столовой, открывать по вечерам «красный уголок». Я в курсе всех новостей, так как смотрю телевизор. Мне удалось пронести сотовый телефон – регулярный выход в Сеть обеспечивает связь с себе подобными, коими переполнен Интернет. «Я спокоен, я абсолютно спокоен», ведь у меня есть тайна, о которой никто не догадывается! Но как же мне хочется ею поделиться!
Трудно быть Богом, если об этом никто не знает. Кто управляет людьми через ловко смонтированные, хитро срежиссированные, грамотно смоделированные посылы?! Кто в реальной жизни, а не на глупых тренингах осуществляет массовые манипуляции? Кто на деле, а не в теории испытывает действие нейролингвистического программирования?! Кто засылает тысячи императивов простакам, которые даже не подозревают об этом и послушно исполняют приказы?! Я тихо горжусь собой, но хочется гордиться громко. Когда желание прославиться становится нестерпимым, беру припрятанный в корнях старого дерева телефон, возвращаюсь с ежедневного «выгула больных» в свое любимое место – крошечную клетушку, заставленную ведрами и швабрами, — и с наслаждением набираю номер.
Профессорша отвечает сразу – будто ждет моего звонка.
— Слушаю, — слышится ее осторожный голос. – Говорите.
— Это я. – Уверен, что она меня узнала, хотя с запинкой произнесла:
— Не поняла. С кем разговариваю, назовитесь.
— Это я. – Моя фраза прозвучала уже более настойчиво. — Сын Борделяйна. Вы еще книгу о нем написали и подарили мне. Название очень эффектное. А недавно мы с вами встречалась, я получил продолжение – «Перевертыши». Забыли?
Женщина молчит, как бы вспоминая (но я-то знаю, что она связана со мной незримой нитью, что мы близки особой близостью). Поспешнее, чем хотелось бы, я добавил: — Перечитал внимательно. Одно непонятно, почему в «Перевертышах» ничего нет обо мне? Наскучил?
Наконец, в сотовом прозвучало: — Еще раз. Я с вами действительно работала много лет назад – как детский психотерапевт. Залечивала душевную травму подростка, чей отец был признан маньяком. Видно, не залечила.
— Вы отрицаете очевидное, стесняетесь нашей близости. Не стоит.
— Близости…, — эхом прозвучало на другом конце города. – Это ваши болезненные фантазии, вызванные тяжелыми детскими переживаниями. Поиск защитника после потери отца.
Во мне начало закипать возмущение: — Просто не хотите признаться в том, что сблизились с пациентом психушки! Все психиатры одинаковые: поставить клеймо, получить награду за судейство, почувствовать себя вершителем судеб – вот зачем вы выбрали труд, который только внешне выглядит «неблагодарным»!
— За всех психиатров не отвечаю, но я выбрала эту специальность, чтобы дойти до сути, — терпеливо объясняет моя собеседница.
— Добраться до сути всех людей невозможно, и вы это знаете!
— Своей собственной, — скорее прошелестело, чем прозвучало на другом конце города.
Я не сдавался: — А рукопись с непонятным названием «Борделяйн», которую вы мне подарили много лет назад, желтые страницы, исписанные ровным почерком бывшей отличницы? Это – тоже моя выдумка?
— Оставила в пустой ординаторской, которую мне предоставили для работы с подростком. Потом долго искала.
Последний довод должен был поставить жирную точку в нашем споре, но я быстро нашел убедительный аргумент.
— Передо мной распечатка вашей последней книги «Перевертыши». И как она ко мне попала?
На другом конце повисло молчание, которое иначе, как «подавленным» не назовешь. Профессорша растерянно сказала:
— Так она у вас? Я попросила смышленую девчонку сделать копию – мой принтер сломался. Лилечка, еще совсем молоденькая медсестра, только что закончила медицинское училище – ребенок в белом халатике…
В голове вихрем пронеслись образы-воспоминания: ночь, спертый воздух больницы, крошечная подсобка, открытая дверь, женский силуэт в проеме, короткий как вызов смешок, брошенные слова — «новые рассказы, нам есть, что обсудить», жаркое молодое тело под белым халатиком, тихий стон освободившейся плоти…
Задыхаясь, я прохрипел: — Болезненная фантазия, говорите? Все сочиняю, не вижу грани между сном и явью, выдумкой и реальностью?! Хорошо, я докажу, что все настоящее. Ждите моего звонка!
Весь следующий летний месяц, когда медперсонал ходил осовелый от духоты, я напряженно осуществлял свою задумку: выбирал в Сети наиболее впечатлительных, молодых и податливых; находил переводчиков, сортировал тексты, видео, материалы; рассылал тысячами фотографии детских трупов, плачущих людей, развороченных домашних очагов. И призывал, призывал к мести!
Говорят, давным-давно, когда меня и в помине не было, один человек подсадил всю Америку на кокаин. Вот так и я своими продуманными действиями, коммуникативным талантом, способностью к манипуляциям воплощал мечту миллионов. Мечту стереть с лица земли всех обидчиков, обнулить прошлое, обновить историю людей, которых Общество презрительно отцифровало как «Борделяйн». Результат моей бурной активности вскоре отразился на экранах телевизоров и компьютеров. Удовлетворенный, я набрал номер профессорши.
— Вы сегодня не включали телевизор?
— Это вы? – сразу узнала она меня.
— Конечно. Только не подумайте, что я вас преследую, как какой-то маньяк. Я, хоть и сын своего отца, но имею другие привычки.
— Что я должна увидеть?
— Плоды вашего упрямства. Или профессиональной гордыни. Или несовершенства психиатрии. Помните наш спор о грани, которая проходит между явью и реальностью? Это я ее не вижу? Да весь мир ее не видит! Если бы вы, причисляющие себя к здоровой части общества, не были столь настойчивы, высокомерны и предсказуемы, то многих бед можно было бы избежать.
На конце послышался нетерпеливый вдох, Боясь, что профессорша бросит трубку и отнимет у меня миг торжества, я скороговоркой произнес:
— Сделайте для меня последнее одолжение, включите через час новостную программу. Я вам позвоню, и тогда многое станет для вас понятным.
Ровно через час я уже сидел около больничного телевизора. Набрав телефон профессорши, и услышав ее настороженный голос, вкрадчиво, чтобы не спугнуть, сказал:
— Усильте звук, ведь вы сидите у телевизора.
— Не знаю, зачем я это делаю, но обещайте, что вы наконец-то перестанете мне звонить, — пробормотала моя собеседница.
Связь с абонентом была прекрасной – голос диктора звучал ясно и отчетливо, передавая события последнего месяца.
«Как отмечают большинство наблюдателей, лето этого года характеризуется усилением террористической активности. Следующие один за другим террористические акты на разных точках планеты, часто совершаемые по одному сценарию, наводят на мысль о наличии единого центра управления хаосом. Данная версия, хотя и не очевидная, подкрепляется данными о многочисленных хакерских атаках с наводнением Сети материалами провоцирующего характера. Среди них профессионально смонтированное видео, специфические тексты, в которых содержатся призывы к насилию. Специалисты обнаружили звуковые и зрительные стимулы, способные воздействовать на подсознание подобно эффекту двадцать пятого кадра, и хотя он до конца не подтвержден, но и не опровергнут…».
Услышав в трубке прерывистое дыхание профессорши, я злорадно ухмыльнулся. Ясно, переживает поражение. Выключив телевизор, чтобы мои слова не затерялись в информационном потоке, я внятно произнес:
— Теперь вы поняли, кто правит миром?
— Господи, когда же это кончится? Где вы находитесь? Откуда звоните? – Голос женщины был почти паническим.
— Никогда это не кончится, поверьте мне. Процесс запущен, и что бы я ни делал, уже не имеет значения. Появятся другие, отыщутся последователи. Разве можно истребить Борделяйнов?!
Ответа я не услышал, а жаль.
ДЕНЬ В ВЕНЕЦИ
День в Венеции. (Л.К.Шайдукова. «Открывая матрешку»)
Дина сомкнула веки. Солнце слепило как никогда — венецианское августовское солнце. Толпы туристов молча бродили по площади Сан — Марко, окруженные глупыми перекормленными голубями. Одуревшие от безопасности птицы садились на ладони детей и холодно рассматривали их своими глазами-бусинками. Из-за нестерпимой жары сужающаяся тень Дворца Дожей была переполнена, но Дина, выносливая и безразличная к слепящему потоку света, вольно устроилась на ступеньках, лениво вытянув ноги. Впереди был длинный летний день в чужом городе.
Она рассматривала грязноватую воду канала с качающимися гондолами и высокомерно-приветливыми гондольерами, деловитых и равнодушных официантов, шныряющих между столиками; богатых стариков с черепашьими шеями; нарядных, в униформе, музыкантов. Наметанным глазом улавливала смену настроений, оттенки взаимоотношений, нюансы мимолетных общений. Она заметила, как оживился взгляд гондольера, отыскавшего влюбленную парочку; как сменил привычную надменность на подобострастие официант при виде зеленых купюр в руках глупого американца; как заблестели глаза старого ловеласа, когда к нему за столик подсела разбитная девица. Сквозь ресницы она наблюдала за продавцами сувениров, стоящих в окружении причудливых масок, ярких кукол и карнавальных костюмов, невольно удивляясь их схожести друг с другом независимо от страны — отличался лишь товар. Вдохнув раскаленный воздух, Дина отчетливо ощутила запах гниения старого города. Роскошные палаццо снаружи выглядели неказистыми, однообразными и слегка заброшенными из-за темных оконных провалов под траурно-мрачными мантиями из жалюзи, надежно защищавшими внутреннее убранство.
Город навевал печаль. Его разложение началось еще в пору расцвета. Вспоминая фотографически подробные полотна Каналетто, Дина подумала, что, по сути, Венеция мало изменилась. Без суматошных туристов, бутафорских современных лавок, пестрых вывесок, бесчисленных пиццерий Венеция оставалась утонченно-печальным творением ваятелей прекрасного. Красота города скрывала в себе надлом. В этом была его притягательность. В памяти Дины, неравнодушной к кинематографу, выплыл шедевр Лукино Висконти — “ Смерть в Венеции, ” и она поняла, что именно это чувство опасности навевал уставший город. Он умирал, но, умирая сам, заражал медленной смертью своих жителей. Почему-то ей казалось, что именно в этом изысканном раю, в окружении лениво-беспечных людей и скрывается тот, кто давно её ищет. “Один день,” — подумала Дина, — “завтра надо срочно отсюда убираться”.
Неужели она устала? Постоянное напряжение, ощущение опасности, изнурительный поиск внимательных глаз, чувство раздвоения, тревожное ожидание неизвестного, готовность к худшему — всё это, конечно, имело место, но в Лондоне, или даже Гамбурге почти не волновало. Происходящее воспринималось игрой, озорным состязанием с преследователями, увлекательным бегством от умных противников (“Поймай меня, если сможешь!”). А ведь и Лондон, и Гамбург (этот особенно) таили в себе больше опасности, чем Венеция.
(Ну и физиономия была у высохшего от желчи визового офицера из английского посольства! “По какой причине едете с подругой? Может, Вы лесбиянка? Откуда средства на поездку? Может, Вы не платите налогов? Знаете ли Вы о проходящей в Лондоне мусульманской конференции? Может, Вы с кем-то связаны?” Гадкий, мерзкий чинуша, придавленный садисткой-женой; лабух, лабающий в презираемой им стране; дипломат-неудачник, ненавидящий свою работу. Дина не находила слов, чтобы выразить свое возмущение, и всё же вида не подала — лишь опустила глаза, нежно улыбнулась и… достигла желаемого! Это было её победой, её гордостью, так как она перехитрила “гнусного” англичанина. На прекрасном английском она поведала о своей детской мечте — посещении дворца, в котором живет сама английская королева. “Удивительно”, — сказала она чистым грудным голосом, — “мой музыкальный кумир также назвал свою группу “Королева” — “ Квин”. Это было давно, еще до моего рождения. К несчастью, он умер”, —добавила она печально. — “Вы слышали о Фредди Меркьюри?” Конечно же, этот старый извращенец слышал о Фредди Меркьюри. Его глаза слегка затуманились, и Дина получила свою вожделенную визу.)
Лондон оказался точно таким, каким она его видела в своих мечтах. Все символы детства, все грезы девочки из специализированной английской школы были представлены в столице Британии. Лондон не обманул, он действительно был консервативно надежен и современно двуличен, сочетая в себе устои и дипломатию. Дина поселилась в скромной гостинице в Докленде на старых верфях и добиралась в центр по подземке. Проезжая мимо одной из центральных станций, несколько лет назад получившей “взрывную” славу, Дина хмыкнула — непрофессионалы, наивные дети с петардами и хлопушками, любители дешевого эффекта! Ненависть должна быть персонифицированной.
В общем-то, Лондон ей нравился. Было жаль нарушать его устоявшуюся внутреннюю тишину и благопристойность. Англичане отличались от привычных стереотипов, впитанных ею из литературы (потрепанные книги Голсуорси и Моэма много лет лежали у прикроватного столика как “Новый Завет”— каждая строчка была засчитана, каждая страница многократно пролистана). Зайдя в паб, Дина изумленно осмотрелась: десятки англичан разного возраста без умолку болтали, не обращая внимания на окружающих,полностью поглощенные общением. Они были дружелюбны и спокойны. Дина, издерганная поездками по городам, невольно им позавидовала. Совсем другая атмосфера, иные отношения! Не надо презирать, завидовать, мучить и мучиться, а главное — терзаться ненавистью. Она видела приятных людей — их открытые улыбки, вежливые речи, уважение друг к другу.
Девушка вздохнула и отпила прохладного пива. Оно ей не понравилось — слишком много добавок. Ценность напитка в его простоте, подумала Дина, глядя на мелкий дождь за окном. Это был и не дождь, а его попытка, причем, третья — потом каждый раз выглядывало солнце, такое же неуверенное и неназойливое. Здесь все казалось деликатным. Она уже собралась было заказать легкий завтрак (ничего же другого не предлагают!), как увидела светлый силуэт, закрывающий оконный проём. Мужчина давно за ней следил и даже не скрывал этого. Может, и скрывал, но Дина, способная за секунды просканировать обстановку, сразу же выделила его из общей массы. Она оставила на стойке деньги, нагнулась, как бы ища потерянное, и незаметно прошмыгнула к выходу, где молниеносно собрала в пучок длинные волосы, натянула на них кепку, накинула невзрачный дождевик и, выйдя на улицу, растворилась в толпе. Следующим утром её ждал Гамбург.
Дина задремала в лучах венецианского солнца, убаюканная ворчанием голубей. В памяти проносились лица, обрывки фраз, отдаленный смех. Да, она слишком сильно измоталась. Всё шло по нарастающей. Гамбург был тяжеловат и груб. Уже на подъезде к городу она увидела мчавшихся по автобану байкеров — темную стаю мрачных седоков, лихо управлявших блестящими мотоциклами. В отличие от своих европейских собратьев “гамбуржцы” были спортивны, подтянуты, облачены в стильную амуницию из кожи, металла, лака и хрома. На их рубленых швабских лицах временами появлялась тень улыбки, но ни один не позволял себе открыто проявлять чувства. Рядом проносились их подружки — свободные и надменные, холодные и высокомерные арийки, прекрасно осознававшие свое великолепие и превосходство. Их вид порождал зависть, забытое чувство многовековой униженности, ощущение ущемленности, вытаскивая их из глубин подсознания.
В Дине самоуверенные немецкие “группис” вызывали ярость и желание отомстить, не важно — кому и за что. Конечно же, она была азиаткой. Да кто же спорит! (“ Древние юнговские архетипы,” — подумала Дина, — “они помогут мне в деле”). Никогда ещё она не работала с такой самоотдачей, никогда её действия не были столь продуманными, четко спланированными и безукоризненно исполненными. В большой панаме, обвешанная фотоаппаратом и видеокамерой, девушка бродила по гамбуржскому порту, вызывая улыбки суровых докеров; дегустировала пиво в бесчисленных пивных, отведывала кофе в забегаловках, “случайно” оставляя свои вещи. Под вечер, усталая, она пришла на Рипербан
Улица дышала цивилизованным пороком. В отличие от Амстердама, где жрицы любви как обыкновенные голландские телки выставлялись в витринах и оттуда рассматривали посетителей “сельхозвыставки”, в Гамбурге все было жестко, деловито и дисциплинированно. Прижимистые немцы за свои малые деньги хотели получить большие удовольствия — торг велся на каждом углу. Лишь подвыпившие иностранные моряки не скупились на продажных женщин, щедро раздавая чаевые персоналу борделей.
Уставшая, но довольная своей работой, Дина нашла темный закуток на задворках, сняла свою нелепую панаму, распустила роскошные темные волосы и прислушалась к звукам наступившей ночи. Воздух был переполнен обрывками музыки, доносившейся из открытых дверей, криками подвыпивших кутил, вульгарным женским смехом, отдаленными портовыми гудками. Девушка встала, с наслаждением вдохнула теплый ночной воздух и, тихо засмеявшись, потянулась. Неожиданно она начала терять равновесие — кто-то грубо схватил её сзади, притянул к себе и крепко прижал. Лица незнакомца не было видно, лишь ощущалось его прерывистое дыхание. “Все-таки нашли, ” — пронеслось в голове. — “Как же я не заметила?
— Ты кто? — спросила она по-немецки. Незнакомец молчал и лишь жадно лапал её руками, вжимаясь своими жилистым телом, вихляя бедрами и зарываясь губами в её шее. “Фу ты, насильник,” — облегченно подумала девушка. — “Напугал, ублюдок”.
— Ты думаешь, я нарочно залезла в эту вонючую дыру, чтобы быть изнасилованной?! — Она звонко рассмеялась и ударила пяткой между ног незнакомца. Он широко раскрыл рот и икнул от боли. — Просто мечтала о встрече с такой тварью, как ты! — весело приговаривала девушка, играючи его пиная. — Просто грезила в своих девичьих снах, чтобы подцепить какую-нибудь заразу! — не унималась она, безжалостно избивая немца и скидывая напряжение последних недель. Наконец, успокоившись, она нахлобучила свою панаму, нацепила большие очки и с невинным видом затерявшейся туристки побрела по ночному Гамбургу. Этот город был отработан. Впереди ждала Венеция.
Дина не помнила, сколько проспала под жарким итальянским солнцем. Да спала ли вообще? Скорее дремала, просматривая в полуснах-полувидениях прошедшее. Перед ней проносились далекие образы, незнакомые лица, которые почему-то казались удивительно знакомыми. Она одновременно сидела на теплом тротуаре балийской улицы, с ужасом рассматривая оторванную кисть австралийского туриста; слышала забойную музыку рок-концерта, заполнявшую московский стадион и лишь в одном месте прерываемую стонами раненых; замерев, следила за безмолвным падением одного из нью-йоркских Близнецов; теряя сознание, вдыхала газ в концертном зале, а вокруг валялись тела принаряженных в честь премьеры зрителей, теперь уже бывших…
На неё навалилась огромная усталость. Тот драйв, который она ощущала всё предыдущее время, тот запал ярости вперемежку с ликованием был утерян — она окончательно выдохлась.
Когда неподалеку показались двое в светлой одежде, своими пытливыми взглядами, резко отличавшимися от туристов, она поняла, что это конец. Можно было ещё убежать, затеряться в узких улочках города, в которых даже коренные жители не раз растерянно плутали в поисках выхода, но не хватало сил. Оцепенение охватило и тело и разум.
Мужчина и женщина, о чем-то посовещавшись, подошли к ней и слегка наклонились, закрыв собой слепящий диск. Она смотрела на них сквозь ресницы, неспособная к сопротивлению, полностью лишенная сил и воли. “ Попалась, рыбка,” — вертелось в голове.
— Вас как зовут? — спросила женщина.
—Дина, — неохотно разомкнула она губы.
—Вы давно здесь? — задал вопрос второй.
—Один день, — последовал ответ.
—Кто Вы? — Требовательность в голосе собеседника не оставляла никакихнадежд.
— Террористка, — тихо ответила Дина.
ФРАГМЕНТ
Один из “замов”, кому было поручено сопровождать съемочную группу, оказался жизнерадостным обходительным человеком с неизменной улыбкой на лице. Тем не менее, несмотря на всю его вежливость и предупредительность, Роксане никак не удавалось поймать его взгляда. Поняв тщетность своих попыток, она стала разговаривать, не смотря ему в глаза и даже не поворачиваясь в его сторону. В конце концов, это было даже удобно. Про себя она назвала его “Заместителем”.
— Осмотрим наши службы!? — бодро предложил он.
— У нас нет функции надзора, — засмеялась Роксана.
— Хотя бы к психологу зайдём, она у нас знаменита на всю Москву — работает на “Телефоне доверия”!
— Вы отстали от жизни, — усмехнулась Роксана, — теперь она известна всей стране, так как я её пригласила на серию передач в качестве независимого консультанта. “ Клуб разочарованных дам”, смотрели?
— Нет, — покачивал головой Заместитель, — работы очень много, времени хватает только на новости и спорт.
Они не слышали, как за закрытой дверью психолог с кем-то разговаривала по телефону:
— Мне много звонят, спрашивают, почему опостылела жизнь, куда исчез её смысл, вернут ли антидепрессанты потребность в любви и счастье. И только единицы способны понять, что всё бесполезно. Ничего не вернётся, смысла нет — только процесс.
Роксана осмотрела ухоженное помещение, сияющее свежестью недавнего ремонта, и покачала головой:
— Нам бы что-нибудь более убедительное.
Группа пошла дальше. Дойдя до конца коридора, Роксана остановилась.
— А ведь я была здесь, и не однажды. Вот только входила не с главного, а бокового входа. После ремонта всё так изменилось! А где портреты? — Она повернулась к Заместителю.
— Повесим, вот только слегка отреставрируем, — ответил тот.
Роксана остановилась у дверей с табличкой.
— Профессорша! — её губы растянулись в улыбке.
Через чуть прикрытую дверь она услышала мягкий, будто извиняющийся мужской голос:
— Представляешь, Зиля, этот парень признался в шестидесяти убийствах, но нашли только половину жертв. Он их сбрасывал в коллекторы и колодцы, убивая в темном парке, — женщин, мужчин, подростков. Репортеры прозвали его «убийцей с шахматной доской», а знаешь почему?
— Лева, не томи, «ближе к телу»! – собеседницей была хозяйка кабинета.
— Несносная. Ты что делаешь после работы?
— Лева!!!
— Ладно-ладно. – В голосе психиатра прозвучала притворная покорность.- В общем, этот тип подходил к жертвам, зажав шахматы подмышкой, и этак неуверенно спрашивал: «Давай, поиграем!». Мерзавец!
Роксана заглянула в комнату, там сидела ее давняя знакомая и темноволосый мужчина в очках. Профессорша обрадовано встала из-за стола и поспешила навстречу с книгой в руках.
— Вот уж не ожидала Вас увидеть в этой больнице! Ваша помощь в издании книги оказалась весьма кстати, — сказала она Роксане. — Вот первый экземпляр, подарок спонсору.
Женщины засмеялись, увлечённо рассматривая иллюстрации. Психиатр с рассеянной мягкой улыбкой попросил:
— Можно и мне одну – на правах старого друга.
— Конечно, коллега, для Вас и пишу, — весело отозвалась профессорша.
— Удивительно, как случайная встреча может оказаться поворотной, — задумчиво пробормотала хозяйка телекомпании.
Перед уходом, уже у дверей она прошептала профессорше:
— Всё-таки трудную специальность Вы выбрали.
Впереди их ждало “острое” отделение. Войдя в него, группа остановилась. Новичок-оператор, боязливо поёжившись, спрятался за спину Заместителя. Роксана строго на него взглянула и бесстрашно двинулась вперёд. Около неё незаметно очутились два телохранителя-санитара. Она подозвала к себе трусишку:
— Юлиан, пока снимайте общий план, какой-нибудь запоминающийся видеоряд — длинные коридоры, ноги в стоптанных больничных шлёпанцах, одинаковые затылки больных — вид сзади. Ни в коем случае не берите лица! И пожалуйста, следите за освещением, никакой мрачной атмосферы — это наш мир, только в зеркальном отражении.
Её внимание привлекла молодая девушка с тёмными густыми волосами, собранными на затылке. Она сидела на полу с какой-то усталой обреченной улыбкой, прислонившись к стене и вытянув ноги. Роксана указала на неё взглядом Заместителю. Тот, повернувшись вполоборота, тихо сказал:
— Грёзоподобный онейроид, до полного ступора ещё не дошла, но близка. Раньше было возбуждение — всё ходила по отделению, не удерживаясь даже на инъекциях. Сейчас девушка полна иллюзорно-галлюцинаторных видений, запахов, звуков и конечно бреда. Интересно, как она нас видит и кем себя представляет? Можно подойти и попытаться с ней поговорить.
Роксана поправила белый накрахмаленный халат.
— Вас как зовут? — спросила она.
— Дина, — неохотно разомкнула губы больная.
— Вы давно здесь? — вмешался Заместитель.
— Один день, — последовал ответ.
— Кто Вы?
— Террористка, — тихо ответила девушка.
Отойдя в сторону, Роксана приказала оператору: — Уберите лампу, снимать не будем!
— Почему? — спросил “новенький”. — Такой интересный материал. Терроризм сейчас в моде.
— Не имеем права, — объяснила женщина, — выйдет из психоза, включит телевизор и увидит себя. Представляю, какой будет скандал.
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И МЕДИКО-НАРКОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ГОМОСЕКСУАЛИЗМА
Л.К. Шайдукова
ГОУ ВПО «Казанский государственный медицинский университет»
Гомосексуализм – тема, представляющая значительный исследовательский интерес не только для специалистов, но и для рядовых жителей планеты вследствие неоднозначности трактовки как нормы и медицинской патологии на различных отрезках истории, чрезмерной стигматизации и не менее чрезмерной популяризации в разных странах современного мира. На определенных витках развития человеческого общества отношение к гомосексуализму было диаметрально противоположным – от полного принятия (Древняя Греция) до отвержения его как «содомитского» (Средневековая Европа) и греховного деяния (Россия до 20 века).
До 70-х годов прошлого века гомосексуализм относился к психопатологическому явлению и рассматривался общими и судебными психиатрами в рамках «сексуальной психопатии» [3] – диагноза, поставленного еще в конце XIX века Крафт-Эбингом. Однако появились иные взгляды, которые указывали на болезненность не самого гомосексуализма, а «его переживания». Показательна позиция известного психолога Э.Берна: «Гомосексуальность почти всегда означает разрушенную природу и проблемное Супер-Эго. Она противоречит обычаям нашего общества и таким образом несет социальные затруднения даже при лучших обстоятельствах. Также она часто противозаконна для мужчин и может привести к настоящим несчастьям». Тем не менее, автор поместил главу «Что такое гомосексуальность?» в раздел «Расстройства поведения» в своем известном «Руководстве по психотерапии», и это перекликалось с работами других исследователей [10, 18, 31].
Пионеры отечественной сексологии так же, как и их зарубежные коллеги, считали гомосексуализм перверсным нарушением, половым извращением наряду с трансвестизмом, транссексуализмом, эксгибиционизмом, фетишизмом и т.д. [1–8, 11–13]. Возникшие теории – генетическая, неврогенная, эндокринная, психоаналитическая, культурологическая и кондициональная [12] – не могли ответить на вопросы об оценке гомосексуализма как явления, гомосексуализма как патологии влечения, а «гомосексуальной личности» как представителя новой генерации «третьего пола» [7].
На том отрезке времени лицо с гомосексуальной ориентацией воспринималось скорее как угроза обществу вследствие повышенной активности в пубертате по сравнению с гетеросексуальными подростками, а также наличия феномена «совращения», описанного П.Б.Ганнушкиным [2]: «…соблазны товарищей, наконец, прямое совращение со стороны пожилых гомосексуалистов фиксируют у еще не нашедшего себя в половом отношении неустойчивого психопатического юноши ту форму удовлетворения полового влечения, в которой он испытывал свои первые, наиболее яркие половые переживания…». Это нашло подтверждение в других работах [13], в которых отмечалось, что гомосексуальное воздействие на детей до девяти лет определяет формирование соответствующей сексуальной ориентации практически во всех случаях, в то время как при совращении лиц подросткового возраста возможно формирование как «чистых» гомосексуалистов, так и бисексуалов. Это являлось причиной уголовного преследования взрослых гомосексуалистов как потенциально опасных субъектов.
Согласно взглядом того времени были разработаны разнообразные методы лечения гомосексуализма – от рациональной психотерапии, включающей воспитательно-дидактическое воздействие; психоаналитической психотерапии с ретроспективным поиском истоков возникновения; бихевиоральноадверзивной психотерапии, аналогичной лечению болезней зависимости, до лечения нейролептиками, гормонотерапии, стереотаксиса и гипоталамотомии в случаях наличия развратных действий в отношении малолетних и совращения несовершеннолетних [12] .
Вместе с тем, во все времена существовало мнение об особом статусе гомосексуализма, который относился к «интерсексуальным состояниям» и в ряде случаев был биологически детерминирован, что снимало «вину» с его носителей, среди которых встречались выдающиеся люди. Все чаще возникали мнения о том, что гомосексуализм с трудом укладывается в понятие «парафилия» в силу своей неоднозначности, неоднородности, транзиторности возникновения даже у гетеросексуальных лиц [6, 25]. Постепенно менялось содержание научных статей, в которых стигматизированная словесная формула «сексуальное извращение» уступила место осторожному «эго-дистоническое проявление», и даже классическое объяснение смены половой ориентации мужчин как результата фиксации на материнской фигуре более не казалось таким бесспорным – в рамках трансактного анализа (ТА) возникло мнение о сценарных посланиях (приказах) со стороны родителей с последующим выбором сценария на ранних этапах развития ребенка как результата неадекватной гетеросексуальной адаптации [26, 37]. Работы по ТА имели не меньшее значение, чем психоаналитические: одностороннему выбору в системе «сын-мать» («дети-родители») появилась альтернатива обратного движения, воздействия, формирования неосознанных жизненных и сексуальных сценариев родителями у своих детей.
Со сменой сексологической парадигмы на психологическую изменилось и отношение специалистов к гомосексуализму, чему немало способствовало усиление общественной активности в данном направлении. Американская психиатрическая ассоциация в 1973 году исключила гомосексуализм из списка своих заболеваний, упразднив облигатность расстройства (может сочетаться с психическим нарушением, а может и не сопровождаться таковым). И, если в Международной классификации болезней 9-го пересмотра гомосексуализм все еще относился к «психосексуальным расстройствам», то в МКБ-10 он был признан нормой, хотя понятие «эгодистонического расстройства» осталось. Исследования Дина Хамера и его последователей (1993–2005) и вовсе указали на приоритет генетического происхождения гомосексуализма, чем окончательно его «дестигматизировали» и «депатологизировали».
Конец предыдущего века был посвящен подготовке общественного мнения к оценке гомосексуализма в качестве нормативного явления, так как восприятие обществом этого явления «не поспевало» за научными открытиями. Этот процесс (от подготовки общества до принятия решения) был обозначен как «окно Овертона» по имени американского социолога [30, 32]. Он включал в себя несколько ступеней: постановка ранее невозможной проблемы–свыкание с ней–обсуждение ее возможной реализации–подчеркивание позитивных сторон–принятие решения и включение в норматив–дальнейшая разработка темы (этапы «немыслимо–радикально–приемлемо–разумно–популярно–правило»).
В отношении гомосексуальной проблематики процесс продвижения по вышеназванным ступеням был чрезвычайно стремительным: менее, чем за полвека, некоторые высокоразвитые страны заменили понятия «отец–мать» на «родитель один–родитель два», аннулировали понятия «муж» и «жена», легализовали гомосексуальные браки и сделали возможным воспитание детей однополыми супругами.
Закономерно, что число психиатрических и даже психологических исследований по данной тематике заметно уменьшилось вследствие «отсутствия предметности и объектности», в то время как число статей со спекулятивной трактовкой темы заметно возросло. Тем не менее, в современной литературе освещен ряд вопросов, относящихся к медико-наркологическим и социально-психологическим аспектам гомосексуализма, которые представляют определенный научный интерес.
Для попытки объяснения медико-наркологических истоков гомосексуализма стоит обратиться к работам S.Freud, которые являются классическими. Это известная теория о трех либидинальных зонах – оральной, анальной и генитальной. «Застревание» на определенных стадиях психосексуального развития могут проявиться в гомосексуализме, алкоголизации, наркотизации, пищевой зависимости, промискуитетном поведении, а также изменениях характера «орального» и «анального» типов. Объединение либидинального влечения с алкогольным, подчеркивание связи сексуальности с алкоголизмом отмечалось в работе K.Abraham [17], согласно которой сексуальная активность и употребление химических веществ сцеплены друг с другом. Алкоголь, с точки зрения автора, нарушает способность к сублимации, в результате появляются ранее вытесненные гомосексуальные и инцестуальные тенденции. В работе S.Freud «Три очерка по теории сексуальности» [22] указывалось, что у мальчиков с сохранившимся «конституциональным эротизмом губ» во взрослом возрасте чаще возникала потребность курить и употреблять алкоголь. Сигара, как фаллический символ, по мнению «отца психоанализа», может привести к объяснению истоков оральных контактов в целом, гомосексуальных – в частности, хотя сам же автор оговаривается, что «иногда сигара может быть просто сигарой». S.Rado [33] также приравнивал алкогольно-наркотическую зависимость к сексуальной – первые два влечения возникли, по мнению автора, из-за нарушения функции либидо. В своей работе «Психоанализ фармакотимии» исследователь подчеркнул, что обращение к наркотикам возникает вследствие замещения любовного объекта на наркотический, так как последний вызывает чувство неуязвимости. Некоторые работы, относящиеся к «периоду наивного психоанализа», являются спорными с позиций доказательной медицины, тем не менее, они сыграли огромную роль в пробуждении интереса к этой проблеме [21–24].
| СОЦИАЛЬНАЯ И КЛИНИЧЕСКАЯ ПСИХИАТРИЯ 2016, т. 26 № 2 87 |
В некоторых известных современных исследованиях проводился анализ сочетанного сексуальнонаркотического поведения мужчин и женщин с позиции их гендерных отличий [36]. Так, J.P.Schneider, R.R.Irons [40] было выявлено, что у мужчин употребление наркотических веществ коррелировало с транзиторным изменением сексуальной ориентации, гомосексуальными тенденциями, педофилией и эксгибиционизмом, то есть с «качественным нарушением» полового поведения. У женщин сексуально-химическая аддикция проявлялась в количественном увеличении числа половых контактов – в форме промискуитетного поведения. В других исследованиях [34, 35] сообщалось, что 50–75% больных амфетаминовой и кокаиновой наркоманией мужского пола страдали инверсированной сексуальной аддикцией, которая отсутствовала до злоупотребления наркотическими веществами и являлась для некоторых потребителей отправной точкой смены половой ориентации.
Исследователи обнаружили, что вид наркотиков небезразличен для появления неконтролируемого сексуального поведения: кокаин усиливал сексуальное влечение у мужчин, амфетамин – у женщин; одинаково часто усиливали напряженность сексуальной аддикции у мужчин и женщин опиаты и алкоголь [35]. Авторы обнаружили интересную деталь: сочетанная сексуально-химическая аддикция выявлялась и у женщин, и у мужчин, но, если у первых отмечался «патологический преморбид» в виде физического и сексуального насилия и инцеста [28, 29, 39], то у вторых отмечался «патологический постморбид» в виде гомосексуальных проявлений [34–36].
Для всех сочетанных аддикций характерна общая черта: влечение к наркотикам стимулирует сексуальное влечение и наоборот, что было обозначено авторами «реципрокным рецидивом» – данное положение подтверждается рядом научных работ [19, 20]. Сексуальные аддикции, сочетанные с химическими, требуют сходных психотерапевтических подходов, включающих индивидуальные и коллективные формы воздействия в рамках групп анонимных алкоголиков и сексоголиков [36]. Однако, привлечь к психотерапии лиц с гомосексуальной ориентацией, страдающих сексуально-химической зависимостью, крайне сложно.
В свете вышеизложенного возникает вопрос: активируют ли химические вещества латентные гомосексуальные тенденции, или сами привносят это ранее отсутствующее качество? Является ли утрированная фемининность у мужчин гомосексуалистов и маскулинность у женщин лесбиянок врожденным качеством, или привносятся наркотическими веществами, воздействующими на нейробиологическом, психоэндокринном и иных уровнях? Здесь уместно вспомнить термин «андрогиния», изначальное значение которого означало «наличие у особи одного пола признака другого пола» [2]. Вместе с тем, существует понятие «психологической андрогинии», введенное С.Бемом, для обозначения людей, успешно сочетающих в себе как традиционно мужские, так и традиционно женские психологические качества [21]. В настоящее время термин «андрогиния» означает наличие одновременно женских и мужских свойств у индивида. Психологическая андрогиния определяется высокими показателями одновременно по шкалам маскулинности и фемининности, что выявляется в тестовом режиме.
Систематическое употребление химических веществ, в частности алкоголя, способствуют маскулинизации женщин, о чем было доложено в предыдущих работах по морфо-конституциональным исследованиям женщин, злоупотребляющих алкоголем [15, 16]. Здесь речь шла об органическом поражении головного мозга интоксикационного генеза, алкогольной энцефалопатии и корреляции с психоэндокринными нарушениями.
Вместе с тем, можно ли достоверно утверждать об интоксикационно-органических истоках феминизации ряда мужчин, маскулинизации ряда женщин (не всех) с последующей сменой половой ориентации? По этому поводу еще раз будет уместно вспомнить позицию старых отечественных психиатров, рассматривающих гомосексуализм как «сексуальную психопатию», которая делилась на «ядерную» (врожденную) и «краевую» (приобретенную) формы. Напомним, что для «ядерной» формы, как считали клиницисты, была характерна ранняя манифестация в 3–5-летнем возрасте, очерченность всех проявлений, более грубая социальная декомпенсация и спаянность с характерологическими свойствами (что оценивалось как признак «тотальности»), и однозначность гомосексуальной позиции (что обозначалось как признак «необратимости»).
Несколько иначе выглядели критерии так называемых «краевых форм», приобретенных в зрелом возрасте. Было отмечено, что поздней смене сексуальной ориентации предшествовала гетеросексуальная стадия с формированием семей, деторождением, после чего иногда (не всегда) возникала бисексуальная расщепленность, и только потом индивид демонстрировал гомосексуальные проявления, не нарушая социальной адаптации в гетеросексуальном обществе. Именно второй тип считался ситуационно обусловленным, его манифестация, а потом и периодическая экзацербация нередко происходила на фоне психотравм (в настоящее время и на фоне химических аддикций – употребления кокаина, препаратов конопли) и оформлялась в качестве «сексуальной находки».
Вспоминая классические работы по статике и динамике психопатий П.Б.Ганнушкина и О.Н.Кербикова [2, 5] стоит отметить, что они не устарели, – в отношении вопросов гомосексуализма они звучат весьма актуально. Не признавая гомосексуализм в качестве однозначного расстройства личности (психопатии), все же следует отметить, что значительная часть лиц с изменением сексуальной ориентации имеют сочетанную патохарактерологию, коморбидные гомосексуализму проявления.
О взаимосвязи гомосексуализма и нарциссизма писал S.Freud в уже упомянутых ранее «Трех очерках
Л.К. Шайдукова
по теории сексуальности». Автор считал «нарциссизмом» гомосексуальный выбор объекта, базирующийся на отношении любящей матери к «Я». Основатель психоанализа использовал это понятие для объяснения различных феноменов, таких, как «безграничная любовь ребенка к себе» (первичный нарциссизм) и гомосексуальный выбор объекта. Он писал: «гомосексуалисты … видят сексуальный объект в самих себе; они исходят из нарциссической установки и ищут похожих на себя молодых людей, которых они могли бы любить так же, как мать любила их». Позднее появилось понятие «вторичного нарциссизма», которое означает направленность сексуальности взрослого человека на собственное «Я» и считается сексуальной перверсией.
Выделение нарциссических проявлений в рамках личностных расстройств предложил Отто Кернберг – автор известных работ по исследованию «тяжелых личностных расстройств» [8, 9]. Он пишет: «нарциссические пациенты во взаимодействии с другими необычайно ориентированы на себя, испытывают чрезвычайную потребность в любви и восхищении со стороны других, их характеризует очевидное и весьма любопытное противоречие между завышенными представлениями о себе и чрезмерной потребностью восхваления». Для описанной им «нарциссической организации личности» (термин автора) характерно «чувство стыда и страх почувствовать стыд». Таким образом, связанное с гомосексуализмом понятие «нарциссизм» и «нарциссическое расстройство» стало более обширно и вошло в классификацию психических болезней не только как сексуальная перверсия, но и как расстройство личности.
В DSM-IV это расстройство личности характеризуется следующими критериями: 1) грандиозное самомнение; 2) поглощённость фантазиями о неограниченном успехе, власти, великолепии, красоте или идеальной любви; 3) вера в свою «исключительность»; 4) вера в то, что должен дружить и может быть понят лишь себе подобными «исключительными» или занимающими высокое положение людьми; 5) потребность в чрезмерном восторженном отношении; 6) претензии на особые права; 7) эксплуатация людей; 8) неумение сочувствовать; 9) зависть к другим и вера в существование зависти к себе; 10) демонстрация высокомерия, надменного поведения или отношения.
Вместе с тем, в «Международной классификации болезней 10-го пересмотра» [8] расстройство личности нарциссического типа отсутствует. Представленное истерическое расстройство личности внешне похоже на нарциссическое, но по ряду положений отличается от него. Оно характеризуется следующими параметрами: 1) самодраматизация, театральность, преувеличенное выражение эмоций; 2) внушаемость, лeгкая подверженность влиянию окружающих или обстоятельств; 3) поверхностность и лабильность эмоциональности; 4) постоянное стремление к признанию со стороны окружающих и деятельности, позволяющей находиться в центре внимания; 5) неадекватная обольстительность во внешнем виде и поведении; 6) чрезмерная озабоченность физической привлекательностью.
Само название «истерии» и его производные формы («истерический», «истероформный») свидетельствует об определенной гендерной принадлежности к женскому полу («histera» – «матка» в переводе с греческого). Можно ли утверждать о гендерной принадлежности «нарциссизма» к полу мужскому? И если в классическом психоанализе понятия «гомосексуализм» и «нарциссизм» отчетливо сцеплены между собой, то можно ли достоверно утверждать о подобной сопряженности в клинической практике? К сожалению, число лиц с «нарциссическим расстройством личности» трудно поддается учету, впрочем, как и лиц с гомосексуальной ориентацией (вследствие стигматизации в ряде стран) – этот аспект ждет своего дальнейшего исследования.
Отдельно хотелось бы отметить феномен, который уместно было бы назвать «насильственной гомосексуализацией», являющийся побочным продуктом современной общемировой пенитенциарной системы, пребывания в закрытых учебных заведениях, детских домах, социально неблагополучных семьях (в последних сочетается с педофилией и инцестом). Нередко сексуальному насилию подвергались лица подростково-юношеского возраста, что делало затруднительным оценку последующего гомосексуализма как «ядерного» или «краевого» психиатрами прошлого поколения, так как сам пубертат является переходным этапом из детства во взрослую жизнь. В основе смены ориентации в этих случаях лежала психотравма, поэтому данный контингент лиц наиболее часто демонстрировал впоследствии коморбидные расстройства в форме депрессии, тревожных расстройств, алкоголизации, наркотизации и нуждался в психореабилитации. Вероятно, именно о подобном контингенте пациентов, пожелавшем сменить гомосексуальную ориентацию на гетеросексуальную, демонстрировавшем высокий уровень невротизма, пишут зарубежные авторы [27]. И хотя эти результаты не были достигнуты другими психотерапевтами, а работы данного направления были обвинены в некорректности, наличие переходной группы «бисексуалистов» с ундулирующей сексуальной ориентацией делает этот процесс если не вероятным, то теоретически возможным.
В завершение краткого и несколько дискутабельного обзора ряда социально-психологических аспектов гомосексуализма следует отметить, что научный подход, лишенный субъективности, политизированной ангажированности и стигматизационных издержек в настоящее время является наиболее продуктивным. Анализ ряда медико-наркологических вопросов гомосексуализма привносят новый акцент в данную проблематику.
СОЦИАЛЬНАЯ И КЛИНИЧЕСКАЯ ПСИХИАТРИЯ 2016, т. 26 № 2 89
ЛИТЕРАТУРА
- Васильченко Г.С. Частная сексопатология. (Руководство для врачей). 1983. Т. 1. 301 с., Т. 2.351 с.
- Билич Г.Л. Справочник по сексологии. Изд.: Оникс, 2007. 624 с.
- Ганнушкин П.Б. Клиника психопатий: их статика и динамика, систематика. 1933. 143 с.
- Деревинская Е.М. Об отношении гомосексуализма к психопатиям // Вопросы психиатрии, психотерапии, сексологии. Караганда, 1967. C. 115.
- Здравомыслов В.И., Анисимов З.Е., Либих С.С. Функциональная женская сексопатология, 1994. 272 с.
- Имелинский К. Сексология и сексопатология: Пер. с польск. / Под.
ред. Г.С.Васильченко. М.: Медицина, 1986. 424 с.
- Кербиков О.Н. Избранные труды. М.: Медицина, 1971.
- Кернберг Отто Фридманн. Тяжелые личностные расстройства. Стратегии психотерапии (Severe Personality Disorders: Psychotherapeutic Strategies). М.: Класс, 2001. 464 с.
- Кернберг Отто Фридманн. Отношения любви. Норма и патология (Love Relations. Normality and Pathology). М.: Класс, 2004. 256 с.
- Кон И.С. Введение в сексологию, 1988. 320 с.
- Либих С.С. Руководство по сексологии, 2001. 480 с.
- Международная классификация болезней 10-го пересмотра. Классификация психических и поведенческих расстройств. СПб.: «Оверлайт», 1991. 198 с.
- Психика в действии. Пер. с англ. П.Самсонова. Минск: Попурри, 2007. 320 с.
- Сексопатология. Справочник / Под ред. Г.С.Васильченко. 1990. 576 с.
- Свядощ А.М. Женская сексопатология. СПб, 1998. 288 с.
- Смулевич А.Б. Половые извращения. Руководство по психиатрии. 1983. Т. 2. C. 417–420.
- Ткаченко А.А., Введенский Г.Е. Судебная сексология. М.: Медицина, 2001. 558 с.
- Шайдукова Л.К. Конституционально-психологические особенности нарушения полоролевого поведения женщин, злоупотребляющих алкоголем // Росс. психиатр. журнал. 1999. № 5. С. 31–34.
- Шайдукова Л.К. Гендерная наркология. Казань, 2007. 287 с.
- Abraham K. The psychological relations between sexuality and alcoholism // Int. J. Psychoanal. N 7. P. 2–10.
- Bem S., Martyna W., Watson C. Sex typing and androgyny // J. Personality Soc. 1975. N 35. P. 634–643.
- Berne E. Transactional Analysis in Psychotherapy. New York: Grove Press, 1961.
- Chandra P.S. et al. High-risk sexual behavior and sensation seeking among heavy alcohol users // Indian J. Med. Res. 2003. Vol. 117. P. 88–92.
- Covington S.S., Koen J. Women, alcohol and sexuality // Advances Alcohol Substance Abuse. N 41.
- Fenichel O. Outline of clinical psychoanalysis // Psychoanal. 1932. Vol. 2. P. 583–591.
- Freud S. Three essays on the theory of sexuality. Standard Edition. London. 1905. Vol. 7. P. 125–143.
- Freud S. Contributions to the psychology of love // Standart Edition. 1957. Vol. 11. P. 1–75.
- Freud S. Letter to an American mother // Am. J. Psychiat. Vol. 102. P. 786.
- Gagnon J.H. Human sexualities. Glenview, 1977. 432 p.
- Graham Perlman Тransactional Analysis and Homosexuality: A Literature Review TA Journal. Vol. 30.N 4.
- Grown S. Psychotherapy of sexual deviation // Brit. J. Psychiat. Vol.14. P. 242–247.
- Hurley D.L. Women alcohol and incest: an analytical review // J. Stud. 1991. Vol. 52, N 3. P. 254–268.
- Jarwis T.J., Copeland J. Child sexual abuse as a predictor of a psychiatric comorbidity and its implications for drug and alcohol treatment // Drug Alcohol Depend. N 49. P. 61–69.
- Lamm Byron S. A Tribute to Joseph P. Overton. State Policy Network, 2003.
- Layman’s Guide to Psychiatry and Psychoanalysis. (переработанное и дополненное издание книги «The Mind in Action»).
- Lehman J. A Brief Explanation of the Overton Window. Mackinac Center for Public Policy.
- Rado S. The psychoanalysis of pharmacothymia // Psychoanal. 1933. Vol.2. P. 1–23.
- Rawson R.A., Washton A. Stimulant abuse and compulsive sex. // Presentation at 29th Annual Scientifi c Conference of the American Society of Addiction Medicine, New Orleans, L.A, April 17.1998.
- Rawson R.A., Washton A., Domier C.P., Rieber C. Drugs and sexual effects: role of drug type and gender // J. Subst. Treat. 2002. Vol. 22, N 2. P. 103–108.
- Schneider J.P., Irons R.R. Assessment and treatment of addictive sexual disorders: relevance for chemical dependency relapse // Subst. Use Misuse. 2001. Vol. 36, N 13. P. 1795–1820.
- Shadbolt C. Homophobia and Gay Affi rmative Transactional Analysis TA Journal. Vol.34, N 2.
- West D.J. Homosexuality and lesbianism // Brit. J. Psychiat. Vol. 143. P. 221–226.
- Wilsnack S.E., Vogeltanz N.D., Klassen A.D. Childhood sexual abuse and women’s substance abuse; national survey fi ndings // J. Stud. 1997. N 58. P. 264–271.
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И МЕДИКО-НАРКОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ГОМОСЕКСУАЛИЗМА
Л.К. Шайдукова
Несмотря на то, что гомосексуализм признан вариантом нор- в форме истерических и нарциссических расстройств личности в некомативного поведения, остается ряд социально-психологических и торых случаях делают данный контингент лиц интактным к психотемедико-наркологических аспектов, требующих изучения и обсужде- рапевтическому вмешательству.
ния. По-прежнему дискутабельны причины изменения сексуальной Ключевые слова: гомосексуализм, социальные, психологические ориентации и роль наркотических веществ. Коморбидные нарушения и наркологические аспекты.
SOCIO-PSYCHOLOGICAL AND MEDICO-NARCOLOGICAL ASPECTS OF HOMOSEXUALISM
L.K. Shaidukova
Though homosexualism is recognized as a variant of normal sexual substances. Comorbid histrionic and narcissistic personality disorders sometimes behaviour, there are still some socio-psychological and medico-narcological make such people intact for psychotherapeutic interventions. aspects that require investigation and professional discussion. Among them such Key words: homosexualism, social, psychological and narcological issues as causes of change of sexual orientation and the role of psychoactive aspects.
Художник вождя
Летний ливень заливал окна мастерской. Я смотрел на причудливый дождевой коллаж, утреннюю прихоть природы, и думал о том, что, пожалуй, это лучшее творение, когда-либо созданное на земле, абсолютно авторское и неповторимое, а все остальное − лукавство, тщетные потуги достижения гармонии. По утрам у меня омерзительное настроение, мое время − ночь. И все же именно утром, на высоте стариковской брюзгливости и обострившейся мизантропии рождались свежие наброски, оригинальные образы. Я побрел по мастерской, скептически рассматривая свои картины, брезгливо обходя скульптуры. Освещаемые скупым светом залитых водой окон, они выглядели убого. Прочитать остальную часть записи »